Базар житейской суеты. Часть 1

— Какъ?! скажетъ читатель, желающій глубже вникнуть въ причины нравственныхъ явленій, возможно ли; чтобы Амелія, столько любимая и уважаемая своими пансіонскими подругами, вдругъ, по вступленіи въ свтъ, сдлалась предметомъ ненависти и преслдованій въ новомъ свт со стороны особъ, способныхъ цнить ея нравственныя и физическія свойства? Очень возможно, мой возлюбленный читатель. Дло въ томъ, что въ академіи миссъ Пинкертонъ не было ни одного мужчины, кром старого танцовального учителя, изъ-за которого, конечно, не стоило ссориться молодымъ воспитаннницамъ достопочтенной леди. Теперь, напротивъ, совсмъ другая статья: прекрасный молодой человкъ покидаетъ общество своихъ сестеръ, и по цлымъ недлямъ не обдаетъ дома. Что жь мудреного, если молодыя двицы негодуютъ на такое пренебреженіе? Съ другой стороны, молодой Буллокъ, сынъ представителя богатой купеческой фирмы: «Гулкеръ, Буллокъ и компанія», волочившійся въ продолженіе двухъ зимъ за Маріею Осборнъ, сталъ ангажировать миссъ Амелію на котильйонъ. Такое явленіе, конечно; не можетъ быть пріятно для двицы, обманутой въ своихъ лучшихъ ожиданіяхъ. При всемъ томъ, прелестная миссъ Мери съ ангельскою добротою изъявляетъ свое сердечное удовольствіе, что неврный обожатель ея столько внимателенъ къ ея подруг.

— Какъ я рада, восклицаетъ она по окончаніи котильйона, что вамъ нравится наша милая Амелія. Она обручена съ моямъ братомъ, Джорджемъ. никто, конечно, не придетъ въ восторгъ отъ ея ума; зато у ней прекраснйшее сердце, и притомъ Амелія наивна какъ дитя. Мы вс любимъ ее отъ искренняго сердца.

Сколько глубокой любви, сколько гуманной симпатіи въ этомъ безкорыстномъ отзыв свтской двицы! Не правда ли, читатель?

Перезрлая Виртъ и любезныя сестрицы Осборнъ безпрестанно изъявляли Джорджу свое удивленіе насчотъ великодушного самопожертвованія въ пользу бдного и слабого созданія, которое ни въ какомъ отношеніи не можетъ стоять въ уровень съ своимъ нарчоннымъ женихомъ. Такое изъявленіе сестринского участія чрезвычайно усилило въ молодомъ человк высокое мнніе о своей личности, и онъ сталъ воображать не на шутку, что составляетъ своей особой лучшее украшеніе. всхъ джентльменскихъ гостлныхъ и салоновъ. Онъ самъ теперь удивлялся своему великому снисхожденію, съ какимъ позволялъ любить себя скромной двушк на Россель-Сквер.

Чаще и чаще мистеръ Джорджъ Осборнъ сталъ отлучаться изъ родительского дома, но рже и рже навщалъ онъ Россель-Скверъ, хотя сердобольныя сестрицы врили всей душой, что великодушный братъ ихъ находится у ногъ обожаемой невсты. Когда кептенъ Доббинъ приходилъ понавдаться о своемъ пріятел, старшая миссъ Осборнъ съ улыбкою указывала на противоположную сторону сквера, и обыкновенно говорила шутливымъ тономъ:

— Вамъ нужно Джорджа? Не безпокойтесь, не ищите его у насъ. Ступайте къ миссъ Амеліи, и попросите, чтобы она отпустила къ вамъ своего жениха. Мы не видимъ Джорджа по цлымъ суткамъ.

Такой отвтъ приводилъ обыкновенно въ крайнее смущеніе бдного капитана, но какъ человкъ истинно великосвтскій, онъ, по мр возможности и силъ, старался скрывать свои ощущенія, и тотчасъ переходилъ къ другимъ предметамъ разговора. Послдняя пьеса въ театр, послдній балъ у банкира, даже самая погода, этотъ благодтельный двигатель общественныхъ бесдъ, должны были выручать молодого человка изъ бды. Миссъ Осборнъ всегда оказывала чрезвычайное вниманіе къ Доббину, охотно слушала его военные расказы, и всегда заботливо навдывалась о здоровь матушки.

— Твой фаворитъ — олицетворенная простота въ неуклюжей форм, говорила Мери Осборнъ сестриц своей, Дженни, по уход капитана; замтила ли ты. какъ онъ раскраснлся, когда сказали ему, что Джорджъ въ цпяхъ у своей невсты.

— Да, онъ очень скроменъ, отвчала старшая

Сестрица, покачала головой. Жаль, что Фредерикъ Буллокъ не беретъ съ него примра.

— Такъ ты называешь это скромностью, Дженнл? Скажи лучше, мистеръ Доббинъ неуклюжъ и неловокъ какъ медвдь. Я вовсе не желаю, чтобы Фредерикъ Буллокъ наступалъ мн на платье, и топталъ мой башнаки. Можешь испытывать это удовольствіе сама, когда мистеръ Доббинъ кружится съ тобою въ котильйон.

— О, на этотъ счетъ, ma chиre, ты можешь быть совершенно спокойна: Буллоку трудно задть за твое платье, когда онъ танцуетъ съ миссъ Амеліей Седли.

Но капитанъ Доббинъ конфузился и краснлъ отнюдь не отъ избытка нжныхъ чувствъ. На сердц у него лежало тяжолымъ грузомъ одно маленькое обстоятельство, о которомъ онъ не смлъ говорить прелестнымъ сестрицамъ своего друга. Дло въ томъ, что онъ уже былъ въ дом негоціанта Седли, разумется, подъ предлогомъ справиться насчетъ Осборна, и засталъ несчастную невсту у окна, грустную, печальную. Посл двухъ-трехъ фразъ безь опредленного значенія и смысла, Амелія ршилась, наконецъ, спросить:

— Правда ли, мистеръ Доббинъ, что полкъ вашъ скоро отправляется за границу? И ужь. кстати, давно ли вы видли Джорджа?

— Полкъ нашъ еще не получалъ форменного приказанія, отвчалъ Доббинъ, а Джорджа я не видалъ. По всей вроятности, онъ у своихъ сестеръ. Не прикажете ли мн сходить за нимъ?