Базар житейской суеты. Часть 1

Она съ благодарностью протягивала къ нему свою миньйятюрную ручку, и Доббинъ, не говоря больше ни слова, летлъ, сломя голову, въ джентльменскій домъ Осборновъ. И долго онъ сидлъ, и молчалъ, и говорилъ, и смотрлъ изъ оконъ на шумную улицу, въ надежд дождаться и увидть своего друга. Джорджа нтъ, какъ нтъ!

Между-тмъ, любящее сердце съ тревожнымъ нетерпніемъ ожидало радостной всти, и въ этой исключительной мысли объ одномъ и томъ же предмет заключалась всяжизнь, все существованіе несчастной двицы.

Гд же онъ былъ, въ самомъ дл, этотъ вчный предметъ сладостныхъ думъ, мечтаній и надеждъ? Вроятно, Джорджъ Осборнъ игралъ на билльйярд съ капитаномъ Кеннономъ въ ту пору; когда миссъ Амелія спрашивала о немъ у его сослуживца и друга. Джорджъ былъ веселый джентльменъ, любитель и знатокъ всхъ общественныхъ игръ.

Однажды, когда онъ не навщалъ своей невсты три безконечнытъ дня, миссъ Амелія надла свою розовую шляпку, и отправилась къ Осборнамъ.

— Какъ это вы ршились изъ-за насъ покинуть женпха? спрашивали молодыя двицы, ужь не поссорились ли вы съ нимъ? Скажите, Бога-ради!

— О, нтъ, мы не ссоримся. Да и у кого достанетъ духу ессориться съ Джорджемъ? говорила Амелія сквозь слезы; я пришла только навстить своихъ милыхъ подругъ, и больше ннчего. Мы ужь давно не видались.

Въ этотъ день, миссъ Седли ршительно растерялась въ присутствіи своихъ милыхъ подругъ, и двицы Осборнъ, также какъ перезрлая Впртъ, ршительно не могли понять; что это за странный вкусъ у легкомысленного Джорджа.

Не мудрено. Не раскрывать же ей своего голубиного сердца передъ пытливыми глазами милыхь подругъ! и къ чему? конечно, двицы Осборнъ прекрасно умли разсуждать объ относительномъ достоинств кашмировой шали и бархатной мантильи. Он подмчали весьма хорошо, когда миссъ Торнеръ перемняла цвтъ своего платья, или когда миссъ Пикфордъ превращала горностаевую пелеринку въ муфту. Подробности этого рода не ускользали отъ опытного взора великосвтскихъ сестрицъ. Но есть на бломъ свт многое множество предметовъ, составленныхъ изъ веществъ гораздо боле тонкихъ, чмъ атласъ и горностай, и сущность такихъ предметовъ недоступна иногда для глазъ самого опытного знатока. Бываютъ души кроткія и благородныя, цвтущія въ тни, и бываютъ растенія, которыя своею роскошною прелестью затемняють блескъ самого солнца. Амелія не принадлежала къ числу блестящихъ созданій, ослпляющихъ своимъ появленіемъ взоры наблюдателя, и тихая прелесть ея оставалась незамтною для многихъ. Да и къ чему выставлять напоказъ слабый и нжный цвтокъ, который должекъ погибнуть среди удушливого дыханія свта?

Подъ благодатнымъ кровомъ родительского дома, молодая двушка защищена отъ всхъ бурь и треволненій жизни, и не испытываетъ тхъ ужасающихъ потрясеній, которыя обыкновенно даются въ удлъ героиням романовъ; юные годы ея текутъ мирно, плавно и спокойно, какъ жизнь неоперившихся птенцовъ, безопасныхъ въ своемъ гнзд. И не знаетъ молодая птичка ни хищныхъ коршунов, ни выстрловъ, ни силковъ, разставленныхъ для погибели ея безпощаднымъ человкомъ. Беззаботно и безцвтно проводить она свои дни въ тепломъ и уютномъ уголк, пока, наконецъ, и для нея наступаетъ время распустить свои крылья и полетть навстрчу бурнымъ стихіямъ и опасностямъ жизни!

Въ ту пору, когда миссъ Ребекка Шарпъ уже смло, и ршительно выступала на бой съ обстоятельствами и судьбою, и съ искусствомъ опытного воробья, высматривала для себя лакомыя зерны на избитомъ и укатанномъ ток общественной жизни, Амелія, повидимому, продолжала покоиться сладкимъ сномъ младенческого невднія подъ снью родительской кровли.

Только повременамъ ей случалось выходить въ больщой свтъ, но и тутъ сопровождало ее заботливое и бдительное око материнской любви. Казалось, никакое несчастье не могло застигнуть ее врасилохъ въ любимомъ родительскомъ пріют. Мать съ большимъ усердіемъ исполняла свои утреннія обязанности, разъзжала съ визитами къ своимъ пріятельницамъ, и совершала пріятную прогулку по моднымъ магазннамъ, что, какъ извстно, составляетъ одно изъ главныхъ занятій почти каждой богатой лондонской дамы. Отецъ ежедневно отправлялся, по своимъ таинственнымъ дламъ, въ сити. Это мсто служило средоточіемъ кипящей дятельности въ т дни, когда война свпрпствовала во всей Европ, когда издатели журналовъ и газетъ считали своихъ подписчиковъ цльми сотнями тысячь, когда одинъ день извщалъ о битв при Витторіи, а другой о пожар Москвы, и когда разносчики газетъ таскались изъ конца въ конецъ съ извстіямй такого рода: «битва при Лейпциг, въ бою шестьсотъ тысячь человкъ… Французы претерпли совершенное пораженіе… убитыхъ двсти тысячь». Иногда старикъ возвращался домой съ озабоченнымъ видомъ, но никто изъ домашнихъ не обращалъ на это ни малйшого вниманія; имъ было извстно, что политическія событія занимали въ ту пору всякого мыслящого джентльмена.