Базар житейской суеты. Часть 2

— Попытайся еще; мой милый, отвчала Ребекка. Разв ты не можешь зацпиться колесомъ и пріостановить ихъ экипажъ?

Но у Родона недостало духа для этого маневра. Какъ-скоро экипажи поровнялись, онъ сталъ на своемъ шарабан; и, приставивъ руку къ полямъ своей шляпы, принялся смотрть во вс глаза. Этимъ временемъ миссъ Кроли приняла правильную позицію на своей сиднк; но она и мистриссъ Бьютъ смло взглянули ему въ лицо, не думая однакожь отвчать ни малйшимъ жестомъ на его усердные поклопы. Родонъ съ заклятіемъ опустился на евое мсто, выхалъ изъ тснаго ряда, и съ отчаянною быстротою поскакалъ домой.

Это былъ великолпный и ршительный тріумфъ для мистриссъ Бьютъ; но такія встрчи могли, съ теченіемъ времени, увеличить опасность, такъ-какъ миссъ Кроли очевидно обнаруживала раздражительность нервовъ. Предстояла настоятельная необходимость оставить Лондонъ, и мистриссъ Бьютъ, заботясь боле всего на свт о драгоцнномъ здоровьи своей золовки, начала усердно рекомендовать ей брайтонскій воздухъ.

ГЛАВА XIX Кептенъ Доббинъ, какъ устроитель и встникъ Гименея

Самъ не зная какъ, честный Вилльямъ Доббинъ принялъ на себя вс хлопоты въ окончательномъ устройств судьбы миссъ Амеліи и Джорджа Осборна. Роковое дло ихъ жизни безъ него никогда бы не подвинулось впередъ. Кептенъ Доббинъ самъ это чувствовалъ, и на лиц его появлялась довольно кислая улыбка, когда онъ воображалъ, что изъ всхъ людей въ мір судьба какъ нарочно выбрала его одного устроить этотъ бракъ. Возникшіе переговоры могли быть трудны и даже чрезвычайно непріятны; но какъ-скоро надлежало вынолнить извстную обязанность, кептенъ Доббинъ принялся за дло круто и живо, съ полною готовностью идти на проломъ всхъ возможныхъ препятствій. Въ настощемъ случа было для него ясно какъ день, что миссъ Амелія Седли умретъ непремнно; если, чего Боже избави, потеряетъ своего жениха: надлежало, стало-быть, во что бы то стало, удержать прелестнаго ангела на краю безвременной могилы.

Читатель уже знаетъ, когда, какъ и почему Джорджъ Осборнъ, руководимый заботливостью честнаго Вилльяма, приведенъ былъ къ ногамъ (или правильне, въ объятія) своей возлюбленной невсты; и я отнюдь не намренъ входить въ мелочныя подробности этого интереснаго свиданія. Одно только желзное, сердце могло не растаять при взгляд на это нжное личико, истомленное отчаяніемъ и грустью, и при этихъ трогательныхъ звукахъ, въ какихъ бдная двушка начала разсказывать свою умилительную повсть. Не было ни обмороковъ, ни истерическихъ припадковъ, когда мать представила ее жениху: положивъ свою голову на его плечо, она заплакала горько, зарыдала, и эти слезы мгновенно облегчили ея грусть. Успокоенная такими утшительными признаками, старушка Седли разочла, что ей нечего длать въ присутствіи молодыхъ людей, и когда она ушла, Эмми прильнула къ рук своего жениха, какъ-будто онъ былъ ея верховнымъ властелиномъ, и она, беззащитная, виновная и бдная, всего должна была ожидатъ отъ его покровительства и ласковаго слова.

Такое безпрекословное повиновеніе тронуло сердце Джорджа, и чрезвычайно польстило его джентльменскимъ чувствамъ. Онъ видлъ передъ собою смиренную невольницу, преисполненную благоговнія къ его особ, и душа его возрадовалась радостью неизрчеиною при этомъ глубоколъ сознаніи своей власти. Онъ будетъ великодушенъ, и постарается, какъ это ни трудно, привести въ уровень съ собою это безсильное созданье. Грусть и красота Амеліи тоже нкоторымъ образомъ растрогали его сердце: онъ приласкалъ свою невсту, приголубилъ, поднялъ ее и, такъ сказать, простилъ — во всемъ простилъ. Вс ея чувства и надежды, замиравшія съ каждымъ днемъ въ удаленіи отъ этого великолпнаго свтила, зацвли опять и распустились разомъ, когда другъ-солнце засіяло на горизонт ея жизни.

Когда вечеромъ въ тотъ денъ миссъ Амелія положила на подушку свою успокоенную головку, вы бы и не узнали въ этомъ юномъ, лучезарномъ личик то самое лицо, которое еще наканун было такъ худощаво, безжизненно и равнодушно ко всему на свт. Честная двушка-ирландка, обрадованная такою перемной попросила позволенія поцаловать свою барышню, расцвтшую съ быстротою весенней розы. Амелія обвила руками шею своей горничной и цоцаловала ее отъ чистаго сердца, какъ нжное, невинное дитя. Этого мало: она успокоилась эту ночь отраднымъ, освжительнымъ сномъ, и какая чудная весна засіяла для ея надеждъ при блеск утренняго солнца!

— Сегодня онъ опять будетъ здсь, подумала миссъ Эмми. Мой Джорджъ — величайшій и благороднйшій изъ всхъ людей на земл.

Джорджъ думалъ въ свою очередь, что онъ великодушнйшій изъ смертныхъ, и что онъ длаетъ страшнйшую жертву, обрекая себя на супружество съ этой молодой двицей.