Базар житейской суеты. Часть 2

По прізд изъ Брайтона, пріятель нашъ Джорджъ, какъ прилично джентльмену высшаго полета, путешествующему въ собственномъ экимаж на четверк лошадей, остановился въ превосходной гостинниц на Кавендишскомъ-Сквер, гд къ услугамъ его предложены были блистательныя комнаты, великолпный столъ и полдюжина чорныхъ лакеевъ, готовыхъ по одному мановенію исполнять приказанія всякаго рода. Джорджъ развернулся теперь въ полномъ блеск передъ своими закадышными друзьями, и Амелія въ первый разъ, съ чрезмрной робостію въ сердц, должна была предсдательствовать за тмъ, что ея супрутъ изволилъ называть своимъ собственнымъ столомъ.

Джорджъ прихлебывалъ вино и бранилъ чорныхъ лакеевъ съ удивительнымъ величіемъ, и мистеръ Джозъ глоталъ черепаховый супъ съ отмннымъ апетитомъ. Доббинъ съ чрезмрной предупредительностью принялъ на себя хозяйственную роль, потому-что молодая леди, передъ которой поставили блестящую миску за столомъ, оказалась до того незнакомою съ содержавшейся въ ней влагой, что не хотла даже положить супу въ тарелку господина Седли.

Пышный аппартаментъ и богдоханское угощеніе, совершившееся въ немъ, значительно возмутили чувствительную душу мистера Доббина, и онъ поспшилъ выразить свое мнніе насчетъ этого пункта тотчасъ же посл обда, когда Джозъ уснулъ въ своихъ креслахъ. Но напрасно вопіялъ онъ противъ черепахи и непомрнаго употребленія драгоцнныхъ винъ.

— Я. привыкъ путешествовать джентльменски, сказалъ Джорджъ, и жена моя станетъ разъзжать какъ леди. Мистриссъ Джорджъ не потерпитъ ни малйшей нужды, какъ-скоро есть въ нашей шкатулк какой-нибудь шиллингъ, заключилъ щедрый джентльменъ, совершенно довольный проявленіями своихъ великодушныхъ чувствъ.

И Доббинъ уже не хотлъ представлять умозрительныхъ доказательствъ, что счастіе Амеліи не могло заключаться въ черепаховомъ суп.

Вскор посл обда, Амелія выразила желаніе повидаться съ своей мама, и великодушный Джорджъ, скрпя сердце, принужденъ былъ дать ей позволеніе създить въ Фольгемъ, на «Аделаидины виллы». Амелія побрела въ свою пышную спальню, гд на самой середин возвышалась огромная похоронная постель, «на которой, въ древнія вренена, опочивала сестра Александра Македонскаго», и принялась надвать свою розовую шдяпку съ чрезмрной поспшностью и отрадой. Джорджъ продолжалъ пить свой кларетъ, когда она воротилась въ столовую и бросила на него нершительный взглядъ.

— Ты не подешь, мой другъ? спросила она.

— Нтъ, ступай одна. Я занятъ.

Его каммердинеръ получилъ приказаніе провожать мистриссъ Джорджъ. Когда карета остановилась у подъзда гостинницы, Амелія сдлала весьма неловкій книксенъ своему супругу, и заглянувъ ему раза два въ лицо, опустилась, съ грустнымъ видомъ, по большой лстниц, въ сопровожденіи капитана Доббина, который посадилъ ее въ карету, и наблюдалъ, какъ она подетъ. Даже каммердинеру было стыдно, въ присутствіи трактирныхъ лакеевъ, произнесть передъ наемнымъ кучеромъ низкое имя Фольгема, и онъ общалъ сказать этотъ адресъ на дорог.

Доббинъ пошелъ домой на свою старую квартиру, раздумывая на дорог, какъ было бы пріятно сидть въ карет подл мистриссъ Осборнъ. У Джорджа былъ другой вкусъ: опорожнивъ бутылку вина, онъ отправился въ театръ, посмотрть, какъ мистеръ Кинъ выполняетъ роль Шейлока въ «Венеціянскомъ купц«. Мистеръ Осборнъ былъ большой любитель драматическаго искуства, и даже самъ отлично выполнялъ драматическія роли на домашнихъ театрахъ.

Джозефъ Седли продолжалъ покоиться сладкимъ сномъ. Были уже глубокія сумерки, когда пробудили его неосторожныя движенія слуги, убиравшаго графины и бутылки со стола. Не видя никого изъ своихъ друзей, онъ приказалъ подать карету, и благополучво отправился въ свою собственную квартиру, гд ожидала его мягкая постель.

Мистриссъ Седли, какъ можете представить, съ восторгомъ прижала свою дочку къ материнскому сердцу. Лишь-только карета остановилась у маленькаго садика передъ окнами дома, старушка бросилась со всхъ ногъ встртить плачущую, дрожащую, молодую супругу. Хозяинъ домика, старикъ Клеппъ, поливавшій цвты и одтый слишкомъ просто, по домашнему, то-есть, почти вовсе неодтый, машинально выбросилъ лейку изъ своихъ рукъ и поспшилъ спрятаться за кустомъ. Двушка-ирландка опрометью выбжала изъ кухни навстрчу своей бывшей барышн, и съ улыбкой проговорила; «Благослови васъ Богъ!» Среди развшанныхъ флаговъ домашняго блья, Амелія съ трудомъ пробралась въ маленькую гостиную своихъ родителей.