Базар житейской суеты. Часть 2

Но мистеръ Джозефъ Седли, къ счастію для своего душевнаго спокойствія, отнюдь не подозрвалъ, что было на ум его слуги, такъ же какъ я и читатели не знаемъ, вроятно, и не догадываемся, что думаютъ о насъ Иванъ да Марья, которые живутъ на жалованьи въ нашемъ дом. Въ самомъ дл, что думаютъ объ насъ каши слуги? Хорошо, что отвтъ на этотъ вопросъ скрывается во мрак. Было бы слишкомъ дурно жить на свт, если бы мы въ совершенств знали мннія о себ всхъ нашихъ друзей и родственниковъ, преданныхъ, повидимому, намъ всмъ своимъ сердцемъ… такимъ-образомъ, мосьё Исидоръ отмчалъ свою жертву съ такимъ же хладнокровіемъ, с какимъ извстный поваренокъ на Леденголльской улиц украшаетъ безсознательную черепаху билетикомъ съ надписью: «Супъ на завтра».

Но служанка Амеліи, къ счастію, не была пропитана такимъ эгоистическимъ духомъ. Мы должны впрочемъ замтить, что вс ея подчиненныя, почти безъ всякихъ исключеній, питали къ ней искренюю привязанность, рдкую въ лакейскихъ сердцахъ. И это фактъ довольно замчательный, что mademoiselle Pauline, кухарка ремесломъ, утшала мистриссъ Эмми гораздо боле, чмъ вс другія особы, приходившія съ нею въ соприкосновеніе въ это несчастное утро. Послдніе штыки боевой колонны уже давнымъ-давно исчезли изъ вида, а героиня наша все еще стояла у окна, безмолвная, неподвижная, съ отуманенными и безсознательными глазами. Здсьто нашла ее mademoiselle Pauline. Честная двушка взяла ее за руку, и сказала:

— Tenez, madame, est ce qu'il n'est pas aussi а l'arm'ee, mon homme а moi?

И съ этими словами, слезы градомъ полились изъ ея глазъ: Амелія бросилась въ ея объятія, и он зарыдали вмст, соболзнуя другъ о друг..

Нсколько разъ передъ обдомъ, господинъ Исидоръ выбгалъ изъ своей квартиры въ городъ къ воротамъ гостиницъ, трактировъ и постоялыхъ дворовъ, гд бродила всякая сволочь, любившая на-досуг разсуждать о политическихъ длахъ. Здсь-то, вступая въ дружескій разговоръ съ каммердимерами, лакеями и кучерами, monsieur Isidor собралъ обильные матеріялы для составленія политическаго бюллетеня, который и былъ въ скоромъ времени предетавленъ на разсмотрніе мистера Джоза. Почти вс эти господа были втайн преданы Наполеону, и держались своихъ собственныхъ мнній относительно вроятныхъ послдствій этой войны. Наполеоновская прокламація уже достигла Брюсселя въ числ нсколькихъ тысячь экземпляровъ, и каждый могъ читать ее, сколько душ угодно. Вотъ она:

«Солдаты! Сегодня годовщина нашихъ тріумфовъ при Маренго и Фридланд, гд дважды ршена была судьба Европы. Тогда, какъ и посл битвы Аустерлицкой и посл Ваграма, мы были великодушны. Встртимся съ непріятелями еще разъ. Мы и они, разв не такіе же теперь, какъ тогда? Солдаты, на каждаго изъ васъ при Іен было трое Пруссаковъ, и шесть при Монтмирал. Т изъ васъ, которые были въ плну у Англичанъ, могутъ расказать своимъ товарищамъ, какимъ страшнымъ мукамъ подвергались они на ихъ корабляхъ. Безумцы! Минутный успхъ ослпилъ ихъ глаза, и они вступаютъ на французскую почву, чтобъ найдти въ ней свою могилу!»

На этомъ основаніи, вс приверженцы Французовъ предсказывали неизбжную гибель союзническому войску, и было между ними ршено, что Англичане могутъ воротиться въ Брюссель не иначе, какъ плнниками, въ арріергард побдоносной арміи Наполеона.

Вс эти мннія, съ различными истолкованіями, достигли благовременно до ушей мистери Седли. Ему сказали, что герцогъ Веллингтонъ обращенъ уже въ бгство, и что передовые его отряды были разбиты и разсяны еще прошлую ночь.

— Вздоръ! вздоръ! вскричалъ Джой, чувствовакшій всегда удивительный припадокъ храбрости за рюмкой водки, — герцогъ разобьетъ Наполеона, также какъ прежде онъ разбилъ по одиначк всхъ его генераловъ.

— Бумаги Веллингтона сожжены, вещи вс увезены, и его квартира очищается для герцога Далматскаго, возразилъ неумолимый Исидоръ. Я слышалъ это своими ушами отъ его собственнаго метрдотеля. Веллингтоновскіе люди укладываются въ дорогу. Веллингтонъ убжалъ, и герцогиня дожидается только, пока уложатъ ея серебро, чтобы хать немедленно въ Ост-Энде, для соединенія съ французскимъ королемъ.

— Какой вздоръ! французскій король теперь въ Гент; сказалъ Джозъ, притворяясь, будто ничему не вритъ.

— Нтъ, милордъ, вы ошибаетесь: скоро; говорятъ, его не будетъ и въ Ост-Энде. Герцогъ Беррійскій взятъ въ плнъ. Вс спшатъ теперь же убраться по добру по здорову, потому-что завтра будетъ уже поздно…

— Отчего? спросилъ испуганный Джой.

— Да оттого, милордъ, что завтра, говорятъ, откроются вс шлюзы и плотины: какъ же тутъ бжать, когда вся страна будетъ подъ водою?

— Все это вздоръ, любезнйшій, и ты не понимаешь дла. Однихъ Англичанъ въ открытомъ пол втрое больше противъ бонапартовой силы, возразилъ мистеръ Седли. Ктому же, Австрійцы и Русскіе спшатъ на помощь къ герцогу Веллингтону. Бонапартъ будетъ разбитъ, долженъ быть разбитъ! заключилъ Джой, ударивъ со всего размаха по столу.