Базар житейской суеты. Часть 2

Слдовательно, Джозефъ Седли былъ очень доволенъ отсутствіемъ своего зятя. Взглянувъ на его шляпу и перчатки на буфет, и сообразивъ съ необыкновенной быстротою, что владлецъ ихъ исчезъ. Джозъ почувствовалъ въ глубин своей души какое-то особенное, пронзительное удовольствіе, невыразимое словами. «Сегодня, по крайней мр«, подумалъ Джой, «онъ не будетъ тревожить меня своимъ безстыднымъ и нахальнымъ видомъ».

— Эй, Исидоръ! потрудись отнести въ переднюю шляпу и перчатки господина капитана, сказалъ Джой своему слуг.

— Еще неизвстно, сэръ, будетъ ли капитанъ имть нужду въ какой бы то ни было шляп, отвчалъ Исидоръ, бросая на своего господина многозначительный взглядъ.

Monsieur Isidor тоже позволилъ себ ненавидть Джорджа, такъ-какъ мистеръ Джорджъ обходился съ нимъ очень надменно, какъ истый британскій джентльменъ.

— И ступай, спроси, прійдетъ ли madame къ завтраку, продолжалъ мистеръ Джой съ величественною важностью, считая унизительнымъ входить въ объясненія съ лакеемъ по поводу своихъ отношеній къ Джорджу, хотя мы заподлинно знаемъ, что уже нсколько разъ онъ бранилъ передъ этимъ же слугою своего заносчиваго зятя.

Увы! Madame не прійдетъ къ завтраку. Madame потрудилась только нарзать тартинки, любимыя Джозефомъ. Madame больна, и находится въ ужасномъ состояніи съ тхъ поръ; какъ ухалъ Monsieur. Такъ доложила ея bonne. Джозефъ поспшилъ выразить свое соболзнованіе тмъ, что приготовилъ для нея огромную чашку чаю. Другими способами онъ не былъ всостояніи опредлить свою симпатію. Впрочемъ, онъ не только послалъ завтракъ къ своей сестр, но и припомнилъ вмст съ тмъ, какими лакомствами она любитъ угощать себя за обдом.

Исидоръ, каммердинеръ, казался мрачнымъ и угрюмымъ въ ту пору, какъ деньщикъ мистера Осборна распоряжался господскимъ багажемъ передъ отъздомъ капитана; потому-что, во-первыхъ, Исидоръ ненавидлъ мистера Осборна за его высокомрный тонъ и надменность, а во-вторыхъ, онъ былъ сердитъ и терзался внутреннимъ негодованіемъ, что вс эти драгоцнности немінуемо ускользвуть отъ него, и попадутъ въ чужія руки, когда будетъ поражено англійское войско. Насчетъ этого пораженія, какъ онъ, monsieur Isidor, такъ и другія замчательныя лица бельгійской столицы, не имли въ своей душ ни малйшаго сомннія. Повсюду распространилось врованіе, что Наполеонъ, раздливъ непріятельскія арміи, прусскую и англійскую, уничтожитъ ихъ одну за другою, и черезъ три дня торжественно вступитъ въ Брюссель, гд все движимое имущество его настоящихъ господъ, которые будутъ убиты, обращены въ бгство, ранены и взяты въ плнъ, должно обратиться въ собственность мосьё Исидора.

Помогая мистеру Джозу довершать свой трудный и многосложный ежедневный туалетъ, врный слуга производилъ умственныя вычисленія относительно того, что станетъ онъ длать съ разнообразными и разноцнными статьями, которыми украшалъ онъ теперь особу своего господина. Серебряные флакончики съ духами и нкоторыя туалетныя бездлки подаритъ онъ одной молоденькой двушк, въ которую влюбленъ; но англійскія бритвы и большую рубиновую булавку онъ удержитъ для собственнаго употребленія. Эффектъ будетъ превосходный, если онъ наднетъ одну изъ этихъ батистовыхъ рубашекъ съ великолпными брыжжами, и приколетъ къ своей груди рубиновую булавку. Фуражка съ золотой кокардой и военный сюртукъ тоже могутъ быть весьма удобно приспособлены къ его собственному употребленію, если отнять кокарду, и снять излишнія украшенія на сюртук. Большое кольцо, украшенное рубинами, можетъ послужить матеріяломъ для пары превосходныхъ серегъ, которыя, ужь само-собою разумется, онъ подаритъ mademoiselle Stupide.

— И какъ она будетъ изумлена, когда увидитъ меня въ этомъ джентльменскомъ наряд! думалъ мосьё Исидоръ. Желалъ бы я знать, устоитъ ли женское сердце противъ всхъ этихъ красотъ? Палка съ золотымъ набалдашникомъ тоже перейдетъ въ мои руки, такъ же какъ и эти рубашечныя пуговицы, размышлялъ врный каммердинеръ, прикалывая эти орнаменты къ рукавчикамъ мистера Седли. Чудо, что за пуговицы! такихъ, я знаю, не отыскать въ цломъ Париж. Если, въ добавокъ, надть еще капитанскіе сапожки съ мдными шпорами, что стоятъ въ передней комнат — corbleu morbleu! — какой франтъ превзойдетъ меня, примромъ сказать, въ Булонскомъ лсу, или на Елисейскихъ поляхъ.

И когда monsieur Isidor держалъ пальцами носъ своего госнодина, и брилъ его нижнюю губу, намыленную душистымъ мыломъ, умственный его взоръ уносился далеко за предлы бельгійской столицы, и онъ, изукрашенный всми произведеніями изящной моды, гулялъ подруку съ своей mademoiselle Stupide, показывая ей разнообразныя чудеса искуства и натуры, и кушая съ нею мороженное на скамейк подл питейнаго дома.