Базар житейской суеты. Часть 3

Обстоятельства еще могли бы поправиться, еслибъ мистриссъ Седли была женщина съ энергіей и проницательнымъ умомъ. Какъ-скоро мужъ ея обанкротился, ей бы слдовало, по моему мннію, нанять большой домъ, и прибить на окнахъ объявленіе, что вотъ, дескать, такая-то особа отдаетъ для холостыхъ джентльменовъ весьма удобные покойчики внаймы съ прислугой, мебелью и со столомъ. Старикъ Седли могъ бы, въ такомъ случа, разыгрывать съ большимъ успхомъ скромную роль мужа хозяйки за общимъ столомъ; онъ былъ бы, въ нкоторомъ смысл, титулярнымъ лордомъ и намстникомъ, опекуномъ, супругомъ и кухмистеромъ, словомъ сказать — истиннымъ бульдогомъ състного заведенія. Мн случалось видть на своемъ вку джентльменовъ очень умныхъ и благовоспитанныхъ, съ блестящими надеждами, изящными манерами и притязаніямй на знаменитость: въ молодости они путешествовали по всмъ ресторанамъ и трактирамъ, кутили очертя голову и держали на своихъ псарняхъ богатйшія своры собакъ для джентльменской охоты; но потомъ, въ лта зрлаго мужества, укротивъ буйные порывы сердца и ума, они смиренно рзали баранину за столомъ какой-нибудь брюзгливой хрычовки, и даже гордились тмъ, что президенствовали за этимъ столомъ. Но мистриссъ Седли, къ великому сожалнію, не имла духа ниспуститься до этой дымной сферы, и ей не приходило въ голову, чтобъ такая особа, какъ она, могла печатать о себ объявленія въ газет Times. Безропотно возлегла она на пустынномъ берегу, куда выбросила ее бурная фортуна, и — каррьера старой четы кончилась однажды навсегда.

Не думаю, впрочемъ, чтобъ старикъ и старушка были положительно несчастны. Они только ужь черезчуръ подняли носъ и загордились въ своемъ паденіи гораздо больше; чмъ въ эпоху процвтанія и славы. Мистриссъ Седли была всегда великою персоной для домовой хозяйки, мистриссъ Клеппъ; когда она спускалась въ ея нижній департаментъ, или проводила съ нею время на кухн. Рзвая двушка-ирлаидка, Бетти Фленегенъ, служила особымъ предметомъ наблюденія для мистриссъ Седли. Ленты и шляпки миссъ Бетти, ея назойливость и праздность, ея безмрная расточительность кухонныхъ ножей, неумренное потребленіе сахару, чаю и такъ дале, занимали и забавляли хлопотливую старушку почти въ такой же степени, какъ дянія ея прежней домашней челяди, когда были у ней и Самбо, и кучеръ, и грумъ; и каммердинеръ, и ключница, и горничная, и судомойка — и цлый полкъ домашнихъ слугъ и служанокъ, о которыхъ мистриссъ Седли любила говорить разъ по сту въ день. Но кром двушки-ирландки, мистриссъ Седли предоставила себ и право, и обязаныость подвергать своему строгому суду всхъ двокъ и служанокъ; имвшихъ жительство на Виллахъ Аделаиды. Она знала притомъ, аккуратно или нтъ, тотъ или другой жилецъ выплачиваетъ свои квартирныя деньги, и какъ вообще ведетъ себя семейство этого жильца. Съ негодованіемъ отступала она въ сторону, когда мимо проходила актрисса, мистриссъ Ружмонтъ, съ своей безпутной семьей, и высоко задирала голову, когда мистриссъ Пестлеръ, аптекарша и докторша, прозжала мимо ея воротъ въ докторской одноколк своего супруга. Весьма часто вступала она въ продолжительную бесду съ мелочнымъ лавочникомъ относительно доброкачественности брюквы и рпы, составлявшей любимое кушанье ея супруга. Нердко она длала визиты въ лавку мясника, который могъ вроятно продать сотню быковъ гораздо скоре чмъ, мистриссъ Седли покупала у него баранину и говяжье филе для своего жареного. Въ дни воскресные и праздничные, мистриссъ Седли, сообщивъ извстныя наставленія относительно приготовленія картофельнаго соуса, наряжалась въ свое лучшее платье, слушала обдню, и вечеромъ неизмнно читала нравственныя сочиненія Блера.

Въ эти дни, мистеръ Седли, свободный отъ своихъ обычныхъ занятій на бирж и въ Сити, съ наслажденіемъ водилъ маленькаго Джорджа въ окрестные парки и кенсингтонскіе сады, гд смотрли они на солдатъ, бродили по берегу пруда и кормили утокъ. Джорджъ очень любилъ красные мундиры, и ддушка расказывалъ ему, какъ нкогда его отецъ былъ зпаменитымъ воиномъ. Онъ познакомилъ его со многими сержантами, имвшими на груди знаки отличія за ватерлооскую битву, и старый джентльменъ съ гордостью рекомендовалъ имъ малютку, какъ сына капитана Осборна, умершаго славной смертью въ славный день восемьнадцатаго іюня. Въ первыя дв или три прогулки, юный Джорджъ наслаждался вдоволь разнообразными произведеніями Флоры и Помоны, и щедрый ддушка чуть не окормилъ его яблоками и персиками. Замтивъ неудобства такихъ отлучекъ, отразившихся на желудк ребенка, Амелія объявила, что Джорджинька не пойдетъ больше гулятъ, и мистеръ Седли принужденъ былъ дать ей торжественное общаніе, скрпленное честнымъ и благороднымъ словомъ, что онъ не будетъ больше покупать для своего внука ни яблокъ, ни конфектъ, ни леденцовъ, ни даже тминныхъ коврижекъ.