Базар житейской суеты. Часть 3

Об леди посмотрли другъ на друга умилительными глазами, и обнявшись, пошли въ дтскую.

Оказалось, по словамъ Бекки, что четырехлтняя Матильда была самой очаровательной двочкой, какую только свтъ производилъ, и еще не было въ мір такого умнаго, прекраснаго, геніальнаго ребснка, какъ двухлтвій сынокъ леди Дженни, блдный, подслповатый и огромноголовый.

— Мн кажется, что мама ужь слишкомъ часто даетъ ему лекарства, сказала леди Дженни со вздохомъ. Я думаю иной разъ, что намъ всмъ было бы лучше безъ лекарства. Питтъ даже увренъ въ этомъ.

И затмъ леди Дженни и ея вновь пріобртенная подруга пустились въ медицинскую консультацію относительно врачеванія многоразличныхъ болзней, неизбжно сопряженныхъ съ возрастомъ дитяти — о чемъ, если не ошибаюсь, преимущественно любятъ разсуждать чадолюбивыя мамаши, и чуть-ли не вс женщины безъ всякихъ исключеній. Лтъ пятьдесятъ назадъ, писатель этой повсти, въ ту пору весьма интересный мальчикъ, удалился однажды посл обда на дамскую половину вмст со всми прекрасными леди, и я отлично помню, что вс он разсуждали тогда главнйшимъ образомъ о цленіи различныхъ недуговъ. Предложивъ недавно двумъ или тремъ изъ нихъ пару вопросовъ медицинскаго свойства, я убдился окончательно, что времена съ тхъ поръ не измнились въ этомъ отношеніи ни на волосъ. Пусть прекрасныя читательницы обратятъ свое внимавіе на этотъ пунктъ, когда сегодня вечеромъ он оставятъ десертный столъ, и уйдутъ на свою половину, разсуждать о женскихь тайнахъ. Очень хорошо. Благодаря этой медицинской консультаціи, Бекки и леди Дженни, не больше какъ въ полчаса, сдлалисъ самыми искренними друзьями, и въ тотъ же вечеръ леди Дженяи объявила сэру Питту, что невстка ихъ — предобрйшее созданіе съ благороднымъ и благодарнымъ сердцемъ, проникнутымъ истинною любовью къ ближнимъ.

Завладвъ такимъ-образомъ, безъ малйшаго труда, нжною внимательностью дочери, неутомимая мистриссъ Бекки ршилась немедленно подвести подкопы подъ неприступную леди Саутдаунъ. Улучивъ удобную минуту остаться съ нею наедин, она вдругъ повела рчь насчетъ дтской, и объявила положительно, что ея собственный сынокъ былъ спасенъ — дйствительно спасенъ — посредствомъ каломели, тогда-какъ вс парижскіе доктора единодушно признали его неизлечимымъ. Замтивъ благопріятный результатъ этого маневра, Ребекка припомнила весьма-кстати, какъ часто она имла наслажденіе слышать о душевныхъ свойствахъ леди Саутдаунъ отъ ученйшаго и достопочтеннйшаго Лоренса Грилльса, начальника той самой капеллы, которую она посщала по воскресеньямъ. Она осмливалась питать надежду, что, при всей ея разсянности и свтскомъ легкомысліи, умъ ея и сердце еще не утратили способности къ серьезнымъ размышленіямъ о сует мірской и непрочности земныхъ благъ. Она изобразила живйшнмй красками, сколько, въ этомъ отношеніи, одолжена была мистеру Кроли, настоящему владльцу усадьбы, и слегка коснулась интересной повсти изъ «Слпой Прачки», которую она читала съ душевнымъ умиленіемъ. Въ заключеніе, мистриссъ Бекки освдомилась о геніальной сочинительниц «Слпой Прачки», и съ восторгомъ узнала, что это была леди Эмилія Горнблауэръ, урожденная Саутдаунъ, пребывающая теперь въ город Кап, гд достойный супругъ ея питаетъ сильную надежду распространить общество Кувыркателей во всей Каффраріи.

Но вдовершеніе эффекта, мистриссъ Бекки, немедленно посл погребальной церемоніи, почувствовала сильную боль подъ ложечкой, и окончательно пріобрла благосклонность леди Саутдаунъ, когда обратилась къ ней за медицинскимъ совтомъ. Помощь оказана была съ рдкимъ великодушіемъ. Въ ночной кофт и окутанная простыней, вдовствующая леди Саутдаунъ, какъ истинная леди Макбетъ, пришла ночью въ спальню Ребекки, съ пачкой эстетически-умозрительныхъ трактатовъ и микстурой собственнаго приготовленія, предлагая то и другое для физическаго и моральнаго врачеванія мистриссъ Родонъ.

Бекки съ жадностью приняла эстетически-умозрительные трактаты, и завязала продолжительную бесду о недужномъ состояніи души, надясь этимъ средствомъ спасти отъ врачеванія свое тло. Но когда эстетически-умозрительная бесда истощилась, леди Макбетъ не хотла выйдти изъ спальни, пока ея паціентка не опорожнитъ всей стклянки, и бдная мистриссъ Родонъ принуждена была, положивъ руку на сердце, проглотить всю жидкость передъ самымъ носомъ безпардонной мучительницы, которая наконецъ, съ благословеніемъ на устахъ, оставила свою жертву.