Базар житейской суеты. Часть 3

Солнце восходило и закатывалось своимъ обычнымъ чередомъ, часовой колоколъ на древней башн аккуратно возвщалъ о времени ужиновъ и обдовъ, леди Саутдаунъ продолжала аккуратно вести корреспонденцію съ философами всхъ частей земного шара, и между-тмъ, какъ мистриссъ Родонъ приводила въ исполненіе свои замысловатые планы, а Питтъ Кроли устроивалъ погребальный церемоніялъ и другія важныя матеріи, соединенныя съ его достоинствомъ и будущимъ возвышеніемъ въ политическомъ мір — тло покойнаго владтеля Королевиной усадьбы лежало въ комнат, которую занималъ онъ, охраняемое денно и нощно степенными особами, опытными въ занятіяхъ этого рода. Дв или три сидлки, три или четыре факельщика — самые лучшіе факельщпки и сидлки, какихъ только можно было отыскать въ Саутамптон — караулили по-очереди бренные останки баронета, сохраняя трагическое спокойствіе и важность, соотвтствующую торжественному случаю. Комната ключницы служила для нихъ мстомъ отдохновенія посл чередного караула, и здсь, въ свободные часы, они играли въ карты и пили шотландское пиво.

Члены семейства и вся прислуга, женская и мужская, держались въ отдаленіи отъ мрачнаго мста, гд лежали кости благороднаго потомка древнихъ рыцарей, въ ожиданіи своего окончательнаго успокоенія подъ сводами фамильнаго склепа. никто не жаллъ о покойномъ баронет, за исключеніемъ бдной женщины, надявшейся быть супругой и вдовой сэра Питта, и которая съ позоромъ была изгнана изъ замка, гд такъ долго поддерживалась и распространялась ея власть надъ всей Королевиной усадьбой. Кром этой женщины, да еще старой лягавой собаки, неизмнно сохранившей привязанность къ своему господину до послднихъ часовъ его жизни, старый джентльменъ не оставилъ посл себя ни одного живого существа, готоваго оросить искренними слезами его могилу. Семьдесять слишкомъ лтъ прожилъ онъ на земл, но не нажилъ ни одного истиннаго друга. Чему тутъ удивляться? Если бы даже лучшіе и добрйшіе изъ насъ, оставляя этотъ міръ, могли черезъ нсколько времени снова спуститься на землю для обозрнія житейскихъ треволненій — какъ изумились бы и вмст огорчились бы при взгляд на своихъ друзей и знакомыхъ, которые продолжаютъ ликовать на подмосткахъ житейскаго базара, вовсе не думая объ отшедшемъ друг, какъ-будто никогда его и не было между ними! Забыли и сэра Питта, какъ забудутъ добрйшаго и лучшаго изъ насъ, только забыли пораньше одной недлей или, можетъ-быть, двумя.

Желающіе могутъ, если угодно; послдовать за останками баронета, въ его послднее жилище, куда былъ онъ отнесенъ въ назначенный день, при соблюденіи всхъ джентльменскихъ обрядовъ, изобртенныхъ на этотъ случай. Члены фамиліи потянулись въ чорныхъ каретахъ, и у каждаго изъ ныхъ былъ приставленъ къ розовому носу бленькій платочекъ, готовый отереть слезы, еслибы, сверхъ чаянія, он полились изъ глазъ. Гробовщикъ и факельщики выступили чинно и плавно, потряхивая своими траурными головами. Главнйшіе фермеры тоже облеклись въ трауръ, изъ желанія угодить своему новому владльцу. Сосди-помщики выслали свои кареты, пустыя, но траурныя, дополнявшія какъ-нельзя лучше этотъ торжественный поздъ, растянувшійся на цлую милю. Пасторъ произнесъ приличную рчь на тэму: «Возлюбленный братъ нашъ скончался».

О, суета суетъ и всяческая суета! Пока лежитъ передъ нами тло нашего собрата, мы окружаемъ его всми вымыслами тщеславія, пышности, блеска, кладемъ его на богатйшія дроги, заколачиваемъ гробъ вызолоченными гвоздями, опускаемъ его въ землю, и ставимъ надъ могилой камень, весь испещренный надписями. Викарій достопочтеннаго Бьюта — красивый молодой человкъ, только-что окончившій курсъ въ Оксфордскомъ университет, и сэръ Питтъ Кроли, сочинили вдвоемъ латинскую эпитафію съ исчисленіемъ всхъ заслугъ и достоинствъ покойнаго бароцета. Притомъ викарій произнесъ классическую рчь, гд краснорчивымъ образомъ увщевалъ своихъ слушателей не предаваться глубокой скорби, и намекнунъ, въ отборныхъ выраженіяхъ, что всмъ намъ, рано или поздно, суждено пройдти черезъ т мрачныя и таинственныя врата, которыя только-что захлопнулись за бренными останками оплакиваемаго собрата.

И все тутъ. Фермеры разбрелись по домамъ, или поскакали на своихъ лошадяхъ въ ближайшіе трактиры и распивочныя лавочки. Кучера джентльменскихъ экипажей перекусили на кухн древняго замка, и удалились восвояси. Факельщики поспшили уложить, куда слдуетъ, веревки, бархатъ, лопаты, страусовыя перья и другія статьи погребальной церемоніи: потомъ они сли на дроги и поскакали въ Саутамптонъ. Лица ихъ приняли обычное выраженіе беззаботнаго веселья, лошади пріободрились, и скоро вся эта артель остановилась у трактира, откуда вынесли имъ оловяныя кружки, ярко блиставшія подъ вліяніемъ солнечныхъ лучей. Кресла сэра Питта перекатились въ сарай, куда побрела и старая лягавая собака, испуская жалобный вой, сдлавшійся такимъ-образомъ единственнымъ звукомъ скорби, огласившимъ джентльменскій дворъ Королевиной усадьбы, гд покойный баронетъ хозяйничалъ лтъ шестьдесятъ.

* * *