Базар житейской суеты. Часть 4

Первою вещицей, которую мистриссъ Эзмми показала своему дорогому гостю, былъ миньятюрній портретъ малннькаго Джорджа. Она сбгала за нимъ въ свою комнату, тотчасъ же по прибытіи домой. Портретъ былъ, конечно, далеко не такъ хорошъ какъ оригиналъ, но какъ это великодушно и благородно со стороны мальчика, что онъ вздумалъ предложить своей матери этотъ истнно-драгоднный подарокъ! Впрочемъ Амелія не слишкомъ много распространялась о своемъ Джорджиньк, когда отецъ ея сидлъ въ креслахъ съ открытыми глазами. Старикъ вообще не любилъ слушать о Россель-Скверскихъ длахъ, и особенно объ этомъ гордец, мистер Осборн; онъ не зналъ, по всей вроятности, и не подозрвалъ, что уже нсколько мсяцевъ существуетъ щедротами этого гордеца. Догадка въ этомъ род могла бы окончательно разрушить его старческій покой.

Доббинъ разсказалъ ему все, даже нсколько боле того, что на самомъ дл происходило на корабл «Рамчондеръ»; онъ возвысилъ до необъятной величины филантропическія расположенія Джоя, и великодушную его готовность усладить послдніе дни старика-отца. Дло въ строгомъ смысл, происходило такимъ-образомъ, что майоръ, впродолженіе своего путешествія, всячески старался внушить своему товарищу чувство родственнаго долга, и вынудилъ наконецъ у него общаніе взять подъ свое покровительство сестру съ ея сыномъ. Джой былъ очень недоволенъ послдними распоряженіями стараго джентльмена, и особенно денежными счетами, которые мистеръ Седли вздумалъ отправить въ Индію на его имя, но майоръ искусно умлъ обратить все это въ смшную сторону, разсказавъ о собственныхъ своихъ убыткахъ по этому предмету, когда старый джентльменъ угостилъ его цлыми бочками негоднаго вина. Такимъ-образомъ мистеръ Джой, джентльменъ вовсе не злой по своей природ, быть мало-по-малу доведенъ до великодушнаго расположенія къ своей европейской родн.

Давая полный разгулъ своему воображенію, лицемрный другъ нашъ представилъ эту исторію въ такомъ свт, что будто мистеръ Джой собственно и воротился въ Европу, чтобъ облаженствовать своего престарлаго отца.

Въ урочный часъ мистеръ Седли началъ, по обыкновенію, дремать въ своихъ креслахъ, и Амелія воспользовалась этимъ случаемъ для начатія бесды, имвшей исключительное отношеніе къ Джорджу. Она даже не заикнулась о своихъ собственныхъ страданіяхъ, испытанныхъ ею въ послднее время; достойная женщина бый почти убита разлукою съ сыномъ, но тмъ не мене, она считала, безсовстнымъ и даже преступнымъ жаловаться на свою судьбу. О нравственныхъ свойствахъ Джорджиньки, о его умственныхъ и эстетическихъ талантахъ, и блистательной перспектив, ожидавшей его впереди на широкомъ поприщ жизни, мистриссъ Эмми распространилась съ величайшею подробностію. Въ сильныхъ и чрезвычайно живописныхъ выраженіяхъ она описала его чудную, неземную красоту, и представила сотню примровъ въ подтвержденіе необыкновенной возвышенности его духа. Оказалось, что на него заглядывались даже нкоторыя особы изъ фамиліи милорда Бумбумбума, когда мистриссъ Эмми гуляла съ нимъ въ кенсингтонскихъ садахъ. Она изобразила живйшими красками, какимъ джентльменомъ онъ сдлался въ настоящую эпоху, какой у него грумъ, и какая чудесная лошадка. Учитель Джорджиньки, достопочтенный Лоренсъ Виль, представленъ былъ ею образцомъ изящнаго вкуса, идеаломъ всхъ ученыхъ мужей.

— Все знаетъ онъ, говорила мистриссъ Эмми, — и нтъ для него тайнъ въ искусствахъ и наукахъ. Какое у него общество, какіе вечера! Вы сами человкъ образованный: многому учились, многое читали, вы такъ умны, Вилльямъ, такъ проницательны— не запирайтесь: покойникъ всегда отзывался о васъ съ самой лестной стороны — вы, говорю я, непремнно придете въ восторгъ отъ вечеровъ мистера Виля, профессора моего Джорджиньки. У него собираются въ послдній вечеръ каждаго мсяца. Онъ говоритъ, что Джорджинька можетъ добиваться какого угодно мста въ Парламент, или въ университет по ученой части. Вы не можете представить, какъ онъ уменъ. Да вотъ не хотите ли удостовриться собственными глазами.

И подойдя къ фортепьяно, она вынула изъ ящика тетрадку, гд хранилось собственноручное сочиненіе Джорджа. Сей великій памятникъ генія находится еще до сихъ поръ въ распоряженіи мистриссъ Эмми. Вотъ онъ: