Базар житейской суеты. Часть 4

И больше все-таки ничего. Одною только благодарностію отдлалась мистриссъ Эмми за эту удивительную преданность и самоотверженіе въ ея пользу.

* * *

При всякой другой мысли образъ Джорджа выходилъ къ ней изъ-за могилы, и говорилъ всегда одно и то же: «ты мн принадлежишь, одному мн, исключительно и нераздльно, нын и во вки.»

Вилльямъ хорошо зналъ это, всю свою жизнь, казалось, исключительно посвятилъ онъ тому, чтобы отгадывать мысли и чувства мистриссъ Эмми.

Когда свтъ узналъ о подробностяхъ завщанія богатаго негоціанта, интересно было наблюдать и замчать, какъ мистриссъ Эмми вдругъ поднялась во мнніи особъ, составлявшихъ небольшой кружокъ ея знакомыхъ. Даже слуги на Джиллиспай-Стрит перемнили о ней свои образъ мыслей. Прежде, когда бывало мистриссъ Эмми отдавала свои скромныя приказанія, они любили обыкновенно отдлываться отвтомъ, что «надо спросить напередъ мистера Джозефа», но теперь уже никто не думалъ обращаться къ этой апелляціи, и всякой спшилъ наперерывъ исполнить волю прекрасной миледи. Кухарка оставила похвальную привычку подсмиваться и трунить надъ старыми, истасканными платьями мистриссъ Эмми (праздничный костюмъ кухарки — должно отдать ей полную справедливость — совершенно затмвалъ скромные наряды ея госпожи), и никто не думалъ боле ворчать и медлить; когда миледи звонила въ колокольчикъ. Кучеръ брюзжалъ и жаловался прежде, что кони его совсмъ исчахли отъ безпрестанныхъ выздовъ, и барская коляска превратилась въ настоящій лазаретъ для этого старикашки и мистриссъ Осборнъ, но теперь здилъ онъ съ веселымъ духомъ по всмъ возможнымъ направленіямъ столицы, и боялся только, какъ бы не вздумали замннть его кучеромъ мистера Осборна. Опасеніе несправедливое: гд этимъ Россель-Скверскимъ кучерамъ здить съ такой прекрасной миледи, какъ мистриссъ Осборнъ? они совсмъ не знаютъ города, да и на козлахъ-то держаться не умютъ.»

Вс безъ исключенія знакомые мистера Джоя, мужскаго и женскаго пола вдругъ заинтересовались судьбою мистриссъ Эмми и нагрузили ея столикъивизитными карточками разнообразныхъ цвтовъ и форматовъ. Самъ мистеръ Джой, смотрвшій прежде на свою сестру какъ на нищую, нуждающуюея въ пищ и одежд, началъ теперь оказывать ей величайшее уваженіе, и готовъ былъ, при всякомъ случа, свидтельствовать глубокое почтеніе своему племяннику, мистеру Джорджу, наслднику огромнаго богатства. Онъ обнаружилъ необыкновенную дятельность въ пріискиваніи разнообразныхъ развлеченій и удовольствій для своей «неутшной сестры», и по обыкновенію справлялся за завтракомъ «какъ намрена провести этотъ день мистриссъ Осборнъ».

Въ качеств опекунши Джорджа, Амелія, съ согласія майора предложила двиц Осборнъ жить въ россель-скверскомъ дом, сколько ей угодно, но миссъ Осборнъ, свидтельствуя свою искреннюю благодарность, уклонилась отъ этой чести, и объявила наотрзъ, что она ни за какія блага не намрена оставаться одна въ этомъ печальномъ палаццо, гд она натерплась всякаго горя. Вскор посл похоронъ отца, миссъ Осбордъ, въ глубокомъ траур, отправилась въ Чельтенгемъ, взявъ съ собою двухъ старыхъ служанокъ. Остальная прислуга была распущена съ приличнымъ награжденіемъ. Врный старый буфетчикъ, уклонившійся отъ предложенія продолжать свою службу на Джиллиспай-Стрит, предпочелъ употребить свой благопріобртенный капиталецъ на основаніе трактирнаго заведенія, которое, станемъ надяться, скоро достигнетъ цвтущаго состоянія.

Домъ на Россель-Сквер опустлъ. мистриссъ Осборнъ, посл приличнаго совщанія съ майоромъ, тоже уклонилась отъ чести переселиться въ это мрачное жилище. Мёбель и вс вещи были вывезены куда слдуетъ. Страшные канделябры и печальныя зеркала огромнйшихъ размровъ были упакованы и спрятаны, богатйшія украшенія гостиной заверчены соломой, ковры свернуты и перевязаны, небольшая библіотека изъ отборныхъ классиковъ въ богатйшихъ переплетахъ умстилась въ двухъ ящикахъ изъ-подъ вина — и вс эти сокровдща укатились въ кладовую, гд суждено было лежать имъ до совершеннолтія Джорджа. Большіе тяжелыя сундуки съ фамильнымъ серебромъ поступпли къ господамъ Стомпи и Роди, въ погреба этихъ банкировъ, обязавшихся до урочнаго времени хранить наслдственное сокровище мистера Джорджа.

Однажды Эмми и сынъ ея, одтые въ глубокій трауръ, собрались навстить опустлый Россель-Скверскій домъ, куда нога вдовы не переступала съ той поры, какъ она была двицей. Передъ фасадомъ дома еще виднлись остатки соломы. Мать и сынъ вошли въ большія печальныя комнаты, гд на стнахъ весьма ясно обозначались мста снятыхъ картинъ и зеркалъ. Затмъ, по каменнымъ ступенямъ, они пошли наверхъ, и заглянули въ траурную спальню, туда, гд «умеръ ддушка», шепнулъ мальчикъ своей спутниц. Поднявшись еще выше однимъ этажемъ, они вступили въ собственную комнату Джорджа. Мальчикъ крпко держался за руку своей матери, но она думала въ эту минуту о другомъ предмет. Эмми помнила и знала, что эта комната принадлежала также отцу ея сына.