Базаров порезал палец. Как говорить и молчать о любви

Афанасий Иванович был так поражен смертью Пульхерии Ивановны, что даже не заплакал. Ее положили на стол, одели в то платье, которое она просила, сложили руки крестом. Все это время Афанасий Иванович глядел на это бесчувственно. Потом пришли гости, расставили длинные столы, ели пироги, говорили какие-то слова, плакали и смеялись. Затем покойницу понесли на кладбище, священники пели, вокруг бегали дети. Гроб опустили в землю, священник бросил в могилу первую горсть, хор запел, и работники лопатами забросали могилу.

В это время он [Афанасий Иванович] пробрался вперед; все расступились, дали ему место, желая знать его намерение. Он поднял глаза свои, посмотрел смутно и сказал: «Так вот это вы уже и погребли ее! зачем?!» Он остановился и не докончил своей речи.

Но когда возвратился он домой, когда увидел, что пусто в его комнате, что даже стул, на котором сидела Пульхерия Ивановна, был вынесен, – он рыдал, рыдал сильно, рыдал неутешно, и слезы, как река, лились из его тусклых очей.

Ф.Ж. Грустно… Тема утраты, с одной стороны, очень сложна, а с другой, всем нам ясна и понятна. Горе – естественная реакция на утрату. Оно показывает, как был важен тот, кого мы потеряли, кто унес с собой частичку нас самих. Утрата бьет по всем сферам жизни, человек лишается равновесия. Она наносит ущерб мыслительной, эмоциональной, социальной и духовной сферам. Встречаясь с утратой, человек может испытывать много разных эмоций, а может не испытать ничего. Не обязательно это будет печаль, переходящая в слезы. Правильного выражения горя не существует: оно может сопровождаться гневом, стыдом, виной, тревогой, страхом… Афанасий Иванович может гневаться на Бога или на ту кошечку, что пришла из леса; может испытывать вину за неудачную шутку перед смертью Пульхерии Ивановны. Людям, теряющим свою вторую половину, часто кажется, что вместе с близким человеком исчезает их прошлое, настоящее и будущее. Они боятся, что забудутся все те классные истории, которые у них были.

Мой тезис: не бывает двух одинаковых проявлений горя. У нас в обществе почему-то сложилось впечатление, что выражать его могут только слезы. А если человек испытывает гнев, ему говорят: ты не можешь сердиться на того, кто ушел. Почему не может? Раздавленный горем может злиться на то, что его оставили, забыли. Этот путь тоже ведет к тому, чтобы справиться с потерей. Скорбь – это навык, которому приходится учиться после каждой утраты.

Б.П. А как ты объяснишь то, что в начале всей этой церемонии Афанасий Иванович был бесчувственен, а когда увидел, что даже стул покойницы уже вынесли, его эмоции как будто прорвались и слезы потекли рекой?

Ф.Ж. Я думаю, что сначала он был фрустрирован. Не мог поверить в реальность происходящего. Психике нужно время, чтобы осознать изменения. Это случилось, когда Афанасий Иванович пришел домой и увидел, что стула нет. Вообще предметы очень важны для людей, которые переживают утрату, они помогают совершить переход, сохраняя память об ушедшем человеке, его запах. Стул как символ. Пульхерия Ивановна на нем сидела, говорила, что его кто-то продавил. Тут не стул вынесли из дома, а память… Мне кажется, это вызывало сильную боль, поэтому Афанасий Иванович потерял контроль. К тому же он офицер, не стоит об этом забывать. Мы можем допустить, что у военных другие отношения с эмоциями.

Б.П. По крайней мере, они их умеют сдерживать, может быть, лучше, чем простые люди.

Ф.Ж. Или подавлять. Но тут эмоции настолько сильные, что их невозможно было подавить.

* * *

Б.П. В конце повести рассказчик приезжает навестить Афанасия Ивановича через пять лет после смерти Пульхерии Ивановны. Но прежде чем показать старика, он размышляет о времени, которое лечит страдания людей. «Какого горя не уносит время? Какая страсть уцелеет в неровной битве с ним?» – пишет он. И рассказывает историю про бешеную романтическую страсть одного молодого человека, который потерял свою возлюбленную перед свадьбой и был так безутешен, что совершил несколько отчаянных попыток самоубийства; от него прятали вилки и ножи, он бросался под колеса экипажей и выпрыгивал из окон, а через год уже весело жил с новой супругой.