Бажов

Однако, сравнивая ожидания с реальным положением вещей, понимаешь, что на более успешный результат не стоило рассчитывать: дед Слышко для Бажова – образ ключевой, а для Птушко с его киномышлением – проходной, «один из многих». Пожалуй, отсюда и не совсем удачный, по мнению критиков, выбор актёра на роль, которая физически ему не соответствует, и формальная, несколько поверхностная проработка роли с артистом. Критики, коллеги Птушко по кинематографическому цеху да и сам Павел Бажов не раз отмечали, что работа с артистами – не конёк Александра Лукича. Его занимают другие материи. Вполне возможно, именно из-за этого Бажов дал негативную оценку созданному образу, причём в резкой, не «бажовской» манере: «Недоволен я и дедом Слышко. В сущности, худший тип артиста: всё как будто правильно, а нет обаяния ни в лице, ни в голосе, ни в жесте»[375].

Бажов недоволен, и в этом он не одинок. Не менее резкой выглядит оценка кинокритика Лидии Жуковой: «Чужеродным кажется и оперный старичок, призванный изобразить в фильме весёлого „подковыру“ и балагура, заводского сказителя, дедушку Слышко. На экране образ талантливого знатока „всех песков“, человека с весёлыми искорками в глазах, лишён живых достоверных черт, своеобразия бажовской манеры. Он не стал героем фильма, хотя густой, разнообразный язык сказов Павла Бажова звучит полно и сильно только в тексте дедушки Слышко»[376].

Член Художественного совета Алексей Дикий тоже не удовлетворён, и это уже не выглядит частным мнением, «недовольные» голоса сливаются в «хор недовольных»: «Излишний натурализм, „простёнка“ мешают жанровому признаку и снижают качество всей работы. Особо я бы отнёс это к искусству чтеца. Он „бытовит“ весь материал»[377].

Однако есть в этом хоре и мажорные нотки, их немного, но зато их выводит, например, музыкант экстра-класса.

Тихон Хренников: «Не совсем правильно здесь было замечание Дикого относительно того, что рассказчик иногда говорит со слишком реальной интонацией. Слияние реального и фантастического, что есть в сказе Бажова, что присутствует и в картине, мне очень нравится»[378].

А вот ещё выдержка из статьи в газете «Труд» от 12 мая 1946 года за авторством Олега Леонидова: «Артисты Михаил Трояновский и Александр Кельберер тепло и задушевно проводят роли Прокопьича и Деда Слышко. Запоминается и заслуженный артист Михаил Яншин – барский управитель Северьян. Все актёры сочно и со вкусом произносят чудесный текст Павла Бажова – этого замечательного мастера слова».

Обнадеживающие выводы о фильме делает и член художественного совета при Министерстве кинематографии, народный артист СССР, знаменитый «Чапай» Борис Бабочкин: «Нужно заметить, что у нас обычно слухи о фильмах распространяются до того, как мы их видим на экране. И вот относительно этой картины говорилось, что это великолепно в смысле техническом и гораздо слабее в смысле актёрском. Я этого не нахожу. В смысле актёрской игры картина очень хорошая: это картина гораздо лучше многих картин, которые претендуют на подробную психологическую актёрскую игру. Стиль игры в этой картине выдержан от начала до конца. Может быть, есть некоторые незначительные шероховатости, но это не столь важно…»[379]

Что ж, при всей разноголосице относительно персонажа Алексея Кельберера нужно отметить, что воплощённый на экране образ дедушки Слышко стал историческим. Ни до Кельберера, ни после него в кинематографе Слышко больше не играли. Он и сегодня, спустя 77 лет со дня премьеры, уникален. И, по мнению зрителей, несомненно, свой, родной, близкий, самый настоящий полевской дедушка.

К числу несомненных удач фильма нужно отнести и потрясающие костюмы, и декорации. В этой связи нельзя не назвать имена художников картины Геннадия Мясникова и Михаила Богданова. И здесь стоит сказать, что «Каменный цветок» для них также явился дебютной работой, от успеха на этой ленте зависела их кинематографическая судьба. Они, несомненно, старались. Фантастическая работоспособность и невероятный талант сделали своё дело, на экране зрители увидели не калейдоскоп цветастого мельтешения, а стилистически выверенное цветоповествование, всегда точное, художественно-выверенную и абсолютно оправданную композицию. Чего только стоят анфилады подземных залов Медной горы Хозяйки – изумрудного, рубинового, хрустального… а ведь это во многом результат предварительной исследовательской деятельности, «полевых» работ кинематографистов. Хорошо известно, что по настоянию Бажова художники ещё до начала съемок, на эскизном этапе, приезжали на Урал и ногами прошли по всем «местам силы», побывали и на полевских Гумёшках, и на Думной горе, были и в гостях у самого Павла Петровича. Свою концепцию художники строили в соответствии с классической, васнецовской, традицией, композицию и цветовое решение кадра они создавали на основе полотен Маковского и других передвижников.