Базис. Украина и геополитика

К тому же тогда гомосексуальность считалась специфической болезнью. Вопрос в том, что «лечение» очень сложное и даже сегодняшние технологии находятся очень далеко от реальной возможности «излечения». Дело в том, что в организме человека действует уникальный баланс из примерно 100–240 гормонов (до конца на сегодняшний день все гормоны не изучены, а по некоторым «гормонам» еще не ясно, являются ли они гормонами). И этот уникальный гормональный баланс для каждого человека привязан еще и к уникальной сложности генетики каждого отдельного человека. То есть гомосексуалист – это человек, генетически унаследовавший отклонения гормонального баланса от нормы, и не просто от нормы, а от нормы, которой де-факто никто не знает. Где начинается норма и что такое генетически-гормональная норма большинства общества, никто не знает. Это сложнейшая технология очень «возможного» далекого будущего. Так вот, в первую половину XX века ученые-врачи думали, что повышением того или иного гормона вроде тестостерона возможно повышать-понижать либидо и изменять сексуальную ориентацию, вылечивая его от «пороков содомии». Но всё оказалось намного сложнее, потому как при увеличении одного гормона изменяется весь гормональный баланс. Кроме этого, всё еще опирается на генетику отдельно взятого человека. Поэтому такое лечение часто приводило не к «излечиванию», а инвалидности и смерти, причем довольно мучительной. Мало того, на уникальный генетически-гормональный баланс также взаимно влияют психические факторы, ведь даже стрессы подстегивают выработку определенных гормонов. Приведение генетически-гормонального баланса к «норме» – это сложнейшая технология будущего, если она вообще возможна. Поэтому гомосексуальность лишь только в принципе и очень отдаленно можно называть «болезнью», скорее, это состояние организма и к нему надо относиться с уважением, как к чему-то подобному по национальному или культурному признаку. В связи с гормонами часть сексуальных меньшинств очень повышенно активна в общественной жизни и, соответственно, влияет на политические процессы. Представьте, какие стрессы переносит трансвестит и на какие десятки операций на своем теле идет, чтобы добиться для себя комфортного состояния. Поэтому сексуальные меньшинства крайне гиперактивны в обществе и политическая сила, которая их привлекает более часто, пусть иногда завуалировано, но приходит к власти. Поэтому понимающие это западные политики сегодня стараются привлечь на свою сторону сексуальные меньшинства. А если общество еще не готово к толерантному отношению к меньшинствам, то грамотные современные политики лавируют на этой теме, обходя ее. Если вы начнете интересоваться темой, то русские революции массово были поддержаны сексуальными меньшинствами, и они принимали в них участие. И в новом Уголовном кодексе 1922 г. и в издании 1926 г. статьи о мужеложестве не было. Относительное «взаимопонимание» просуществовало до 1933 г., когда меньшинства вновь были отброшены за ширму «пристойности» до самого развала Совка. Великобритания оказалась на 20 лет более передовой страной в этом вопросе, сняв тавро ксенофобии. Но на Западе был свой Алан Тьюринг, а в Совке свой Сергей Параджанов. В то же время в СССР, в отличие от Запада, сексуальные меньшинства более преследовались, исходя из политических принципов классовой борьбы, а не из самой сексуальной ориентации. Она скорее была придиркой. Тот, кто был не политически активен и поддерживал власть, мог спокойно себя чувствовать, не выпячивая свою сексуальную ориентацию. Лауреат Сталинской премии Ю. Юрьев, народный артист СССР, был уже в то время известным гомосексуалистом, хотя не особо это афишировал и проявлял лояльность к власти. И таких было множество, особенно среди богемы. Лесбиянки при Сталине не преследовались, потому как тема была глубоко табуирована и редко выносилась на люди. Более всего они пострадали при Хрущеве, когда проходила «оттепель», ведь тема была «демократически» поднята и лесбиянок принудительно лечили в психиатрических клиниках. В 1970-х тема опять канула в забвенье. С появлением доступа «к немецкой порнухе», когда ее начали привозить из-за ослабленного контроля в СССР работающие за границей, лесбиянки начали ассоциироваться мужчинами с этакими сексуальными феями любви. Всем мужчинам СССР нравились лесбиянки, как в порнографии – «красиво и чувственно», хотя на самом деле эти мужчины их в реальности никогда не видели и на их восприятии исключительно висело порнографическое клише. Почти каждый мужчина последних двух десятилетий Совка фантазировал на постельную тему «он и две лесбиянки», не понимая смысла лесбийских отношений между женщинами и того, что там, в принципе, его место шестнадцатое.