Бедлам как Вифлеем. Беседы любителей русского слова

Нет, не луна, а светлый циферблат
Сияет мне – и чем я виноват,
Что слабых звезд я ощущаю млечность?
И Батюшкова мне противна спесь:
«Который час?», – его спросили здесь,
А он ответил любопытным: «вечность».

Не луна, а вокзальные часы, столь важное именно на вокзале точное время, а не вечность. Луна не нужна, как все прочие пиитизмы. Это и есть акмеизм.

Б. П.: Конечно, это так. Но уже в Tristia, во Второй книге перед нами предстает совершенно иной поэт. Скачок невероятный. Никакого строгого лада, никакой классики – а лепет, лопотание, какая-то глоссолалия.

На страшной высоте блуждающий огонь!
Но разве так звезда мерцает?
Прозрачная звезда, блуждающий огонь —
Твой брат Петрополь умирает.
На страшной высоте земные сны горят,
Зеленая звезда летает.
О, если ты звезда – воды и неба брат —
Твой брат Петрополь умирает.
Чудовищный корабль на страшной высоте
Несется, крылья расправляет…
Зеленая звезда в прекрасной нищете
Твой брат Петрополь умирает.
Прозрачная весна над черною Невой
Сломалась, воск бессмертья тает…
О, если ты звезда – Петрополь, город твой,
Твой брат, Петрополь, умирает!

О чем эти стихи? Можно, конечно, натужась, сказать (особенно посмотрев на дату – восемнадцатый год), что это о большевиках, убивших русскую культуру, Петроград как символ погибшей империи. Но ведь это натяжка. Стихи существуют сами по себе – именно как юродивое бормотание. Вспоминается образ поэта из платоновского диалога «Ион»: поэт как одержимый. Какой-то дервиш, кружащийся на месте, какое-то радение хлыстовское. «Накатил дух», как говорили хлысты.

Смотрите: стихи сделаны почти из ничего, в них только несколько слов: звезда, Петрополь, огонь, воды и неба брат, умирает. Никакой информации в них нет, они сами по себе, сами в себе, вещь в себе.

Смысл превратился в звук. В стихах исчезла смысловая протяженность, смысловая развернутость. Так сказать, не «б» после «а», но сразу весь алфавит, произносимый в произвольном беспорядке.

Мемуарист сохранил нам образ поэта, сочиняющего стихи. Цитируем «Сентиментальное путешествие» Виктора Шкловского: