Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Боль в сердце снова стала сильнее и заныла, хныкающим ребенком, нежелающим расставаться с самым дорогим. Гидеон постарался мысленно успокоиться и занять себя более оптимистичным. Возможно, когда-нибудь боль не будет столь острой, он постарается принять и полюбить ее, приняв, как часть воспоминаний о жившей некогда рядом с ним Гвендолин Шеферд, Гидеон постарается обернуть любовь в некий холодный факт биографии, возможно даже найдет себе девушку, заведет семью, но до этого будет еще очень далеко и долго. А пока он старался заострять свое внимание на том, что Гвендолин - эгоистка, любит другого, а его никогда не любила: всё это мелкие занозы, слабые потуги, чтобы постараться возненавидеть ее, как обычные парни ненавидят тех девчонок, которые предпочли им других. Получалось, скажем так, плохо, но в такие минуты боль была вязкой, черной, слепой, а не убивающей тоской и безнадежностью.

- Ну? – Бенфорд стоял в легкой батистовой, свежей рубашке. Волосы были мокрые, но чистые. Лицо тоже приобрело свежесть, несмотря на отросшую бороду. Теперь Бенедикт действительно напоминал самого себя, не смотря на болезненную бледность и похудевший вид. – Так о чем ты хотел поговорить?

- О Гвендолин.

- О Шарлотте, - поправил его с ненавистью Бенфорд, прошипев так, словно еще мгновение и он вонзит в Гидеона шпагу в сердце по самую рукоять.

- О Гвендолин, – с упрямством бесстрашно произнес Гидеон. – Здесь слишком много ушей, а имя Шарлотты слишком уж напоминает имя вашей погибшей супруги.

Бенедикт сделал какое-то нервное странное движение, будто хотел развернуться и уйти или ударить чем-нибудь де Виллера – Гидеон так и не понял, отметив тремор рук у графа после похмелья, хотя выглядел тот так, будто не он сейчас вывалился из кровати на пол.

- Тогда пройдем в дом или в трактир?

- Нет, я не располагаю большим количеством времени, чтобы шататься с тобой по трактирам, а в дом не пойду, ибо воняет там, как в сточной канаве. Да и тебе полезно побыть на воздухе. Протрезветь…

Граф выслушал речь с плохо скрытой злобой, после чего решил, что ничего страшного, если они посидят тут, на скамье, тем более уличный воздух и вправду проветривал и освежал. Он плюхнулся рядом с Гидеоном и уставился на него, отметив про себя, что молодой человек не особо-то выглядит счастливым и отдохнувшим.

- Итак, - де Виллер специально взял тон, будто пересказывает лекцию, отдаленные холодные факты, когда внутри все клокотало и ревело. Напустить безразличие – это был его конек. – После резни в Манор Хаусе, как ты помнишь, я забрал тело Гвендолин обратно домой в 21 век…

Граф нервно заерзал, после чего, не найдя ничего лучшего для выхода своего негатива, с жутким хрипом харкнул себе под ноги, будто не он был воспитан по лучшим традициям дворянства 18 века.

Гидеон проследил всё это действие с холодной отрешенностью, понимая причины его нервозности, после чего опять продолжил:

- Как я уже сказал, я забрал тело Гвен обратно домой в 21 век. По возвращению, нас встретили Хранители Темпла. Как оказалось, невероятным образом, если не назвать это чудом, Гвендолин оказалось живой, словно в нее не попадала пуля мушкета. Не хочу строить версий по этому поводу, но факт остается фактом – Гвендолин оказалось живой, но в бессознательном состоянии, в котором она пробыла пару недель, а затем и вовсе очнулась. Единственным последствием от резни оказалось, что у нее пропала память. Чтобы не травмировать, мы ничего ей не говорили, ждали, когда она сама вспомнит всё. Недавно она вспомнила тебя, - здесь Гидеон почувствовал, как дрогнул его голос, когда он так старательно делал его ровным и неэмоциональным, чтобы не выдать всё то, что внутри него горело и сжигало, специально упростив версию произошедшего за последние полтора месяца. – Она вспомнила свою жизнь в 18 веке и желает вернуться к тебе.

Он замолчал, ожидая хоть что-то со стороны графа. Не выдержав повисшую паузу, он обернулся на него: Бенедикт сидел, широко распахнув свои глаза, глубоко вдыхая. Всё в нем говорило одно – шок. На короткий миг, Гидеон встревожился, что Бенфорд либо не слушал его, либо повредился умом, а сумасшедшему отдавать Гвендолин не входило в его планы.

- Ну, скажи хоть что-нибудь!

- Что?

- Как я рад. Моя жена жива. Мы скоро будем вместе. А ты де Виллер катись к черту! – Гидеон говорил будто шутя, но злобно улыбаясь, хотя внутри все кровоточило от боли.

- А ты де Виллер катись к черту… - глухо повторил Бенфорд. После чего на его лице наконец-то промелькнула живая эмоция: ужас, боль и радость - всё одновременно. Он громко вдохнул и схватился за голову, запустив свои пальцы в волосы, наклонившись вперёд, будто его тошнило. Через несколько мгновений он спросил, все также согнувшись и поддавшись вперед, уткнувшись взглядом в землю.

- С ней всё хорошо сейчас? – этот простой вопрос любящего мужчины обезоружил Гидеона. Теперь в парне говорила горечь и усталость.

- Да. Жива, здорова, все так же язвит и шутит.

- И она хочет вернуться ко мне?

- Да.

- Насколько?