Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Фасад дома был привычен - я был здесь не раз, и всегда по разным поводам и с разными эмоциями. Когда-то скучающий приходил за Шарлоттой, когда «встречался» с ней, когда-то встревоженный и сладко предвкушающий встречу – это я приехал к Гвен после того, как она очнулась, и мне нужно было рассказать, кто она, а заодно поверить своим глазам, что мне всё не привиделось, и она жива и здорова. Сейчас я не хотел идти, но мне нужно было провести с Гвендолин последние минуты, чтобы потом не мучиться, ибо я упустил шанс побыть с ней чуть дольше. Рафаэль прав, у нас отличный тандем мазохиста и садиста.

Дверь открыл мне дворецкий и пригласил внутрь. Я слышал, как кто-то наигрывает на пианино мелодию песни «Аллилуйя» - достаточно просто и с ошибками, порой попадая не в такт, но зато исполняющий делал это проникновенно и грустно. Это трогало за душу, что неосознанно я закрыл глаза и мысленно начал подпевать:

Может, здесь я и бывал,

По этой комнате шагал,

Но без тебя не знал судьбу другую.

Твоим победам нет числа,

Но не любовь тебя спасла,

Она разбита в звуках “Аллилуйя”!*

- Гидеон? – я открыл глаза и увидел перед собой красивое лицо Шарлотты. Она удивленно смотрела своими голубыми глазами, которые были красивы, но не так притягательны, как у Гвен, и не такие голубые. У Гвендолин они были больше в синеву с темным ореолом зрачка и серебряными вкраплениями, а когда она злилась, то они напоминали море Италии из моего детства – мои счастливые времена и воспоминания.

- Ты что здесь делаешь?

- За Гвен приехал, на элапсацию забрать.

- Понятно. Она в гостиной на пианино бренчит, – она состроила кислую мину. – Никак не дойдет до нее, что талантом и умением не блещет. Только инструмент мучает.

В этот момент мелодия зазвучала неверно, будто в подтверждение слов Шарлотты; девушка довольно улыбнулась.

- Я уже час слушаю это. Пойдем, отведу тебя к ней, – она с королевской осанкой развернулась, сделав изящное движение рукой – поправив волосы, после чего грациозно направилась в гостиную. Я в очередной раз отметил красоту Шарлотты, как некое произведение искусства. Если бы нее спесь и самодовольство граничащее с хамством, то… То что, Гидеон? Ты бы влюбился? Смог ли ты полюбить Шарлотту, как Гвен? А ведь когда-то ты считал, что ее любишь. Сейчас я понимаю, что это было равносильно, как лужу называть океаном. Хотя в луже тоже можно утонуть, если постараться.

Музыка все громче звучала при приближении к дверям. Я видел силуэт Гвен за пианино, она на мгновение прервалась от игры и чем-то занималась – разобрать нельзя было издалека. В этот момент меня накрыла боль и злость: в свои последние часы пребывания дома она сидит, играет на рояле и мечтает о жизни с другим. Никаких слез и прощаний. Твой личный слуга Гидеон всё устроит, не волнуйся. Аллилуйя, Гвен! Ликуй, радуйся. У тебя же жизнь налаживается.

Что же ты так грустно играла?

Шарлотта обернулась и улыбнулась мне.

- Как у тебя дела?

- Ничего. Нормально…

- Ты выглядишь очень уставшим и вымотанным. Может тебе чем-нибудь помочь?

В эту минуту я почувствовал пронзительную боль в сердце, такую ощущаешь, когда стоишь на берегу и видишь, как твой корабль уплывает. В этот момент навалилось страшное осознание своего одиночества и беспомощности: мне нужен кто-то. Пускай я не буду никого любить, но я хочу быть любимым; это усталость, когда отдаешь всё, но ничего не получаешь взамен. Черная дыра эмоций. Я теперь инвалид в отношении любви. Кому я буду нужен неспособный любить?

Тонкая изящная рука Шарлотты легла на латунную ручку стеклянной двери и с достаточной силой нажала на нее, открыв дверь в гостиную. В этот момент я выпалил: «Что ты делаешь вечером? Может, сходим куда-нибудь?»

Такое лицо у Шарлотты я еще никогда не видел, она шокировано, даже с испугом, посмотрела на меня, при этом оглянувшись на Гвен – девушка сидела, замерев за пианино. Я понимал, что делаю глупость. При том Гвен точно слышала меня. Но она должна понять, что, когда исчезнет навсегда из моей жизни, если никого не будет рядом, я просто совершу суицид. Мне нужен кто-то, кто мог бы одарить своей любовью, не смотря на поломки внутри меня. Шарлотта была идеальной кандидатурой.

- Хорошо, ты тогда позвони, - Шарлотта явно была выбита из колеи, в недоумении переводя взгляд то на меня, то на остолбеневшую Гвен. – Ладно, я вас оставлю.

Она призраком выскользнула из гостиной. А я все так же стоял и смотрел на прямую спину Гвен. Ни движения, лишь повисшая напряженная тишина.

Я смотрел на нее, а у самого внутри все умирало. Ну, повернись ко мне, скажи, что передумала, что останешься, если не со мной, то здесь, чтобы я мог видеть тебя, слышать, а не вспоминать, как слепой о солнце…

Хотя… просто будь счастлива, Гвен.

- Я пришел за тобой. Пора на элапсацию.

Она кивнула, после чего молча встала и направилась к выходу. Всё правильно, Гвен, всё правильно… Хоронить надо молча.

Если слова могли ранить и убивать, то молчание погребало мертвых.