Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Победа внутреннего финансирования над заимствованиями из банков, сберегательных банков, и страховых учреждений указывает на упадок инвестиционных банков, и на снижение роли банковского капитала. Это снижение — универсальная тенденция и является одинаково действующей как в Соединенных Штатах, так и в Германии. Эта тенденция, кажется, определяется снижением темпов подъема экономики; монополистической структурой и структурой картеля, которая, предоставляя дифференциальную ренту, облегчает внутреннее накопление капитала; ростом институциональных инвестиций, правительственных расходов и финансирования.

Приоритет самофинансирования над заимствованиями — это не конец капитализма и даже не конец финансового капитализма. Он просто указывает, что место финансового капитализма перешло от банков к промышленности, или, скорее, к согласованности банков и промышленности. Bank-Archiv[696] периодическое издание, выпускаемое экономической группой «частных банков», вполне открыто высмеивает попытку тяжелой промышленности представить внутреннее финансирование как своего рода социализм, как борьбу против капитализма и капиталистических принципов финансирования. То, на что нападает Bank-Archiv, является самим основанием национал-социалистической идеологии, и эти нападки показывают притворный характер национал-социалистического антикапитализма.

Национал-социалистический антикапитализм всегда исключал производительный капитал, то есть промышленный капитал, из своих обвинений и концентрировался исключительно на «хищном» (то есть банковском) капитале. Мы уже указывали на программу партии 1920 г. Но даже борьба против банковского капитала была только обманом. 14 октября 1930 г. национал-социалистическая парламентская группа внесла в демократический парламент законопроект, требующий конфискации без компенсаций «всей собственности банковских и биржевых баронов, восточных евреев и других иностранцев, которые зарегистрировали ее после 1 августа 1914 г., и всей дополнительной собственности, приобретенной посредством войны, революции, инфляции или дефляции после той даты». Когда коммунисты и социал-демократы объявили свое намерение голосовать за законопроект, национал-социалисты быстро пошли на попятную. Тем не менее нападки на «хищный» капитал, противопоставляемый «производительному» капиталу, не прекращались; напротив, они стремительно увеличивались. Лозунг был, несомненно, популярным — банк всегда является кредитором мелкого бизнесмена, и поэтому, как и всякий кредитор, испытывает на себе его ненависть. Проценты по ссудам, без сомнения, не являются результатом производительного труда, хотя они необходимы в капиталистической системе. Финансовый капитал, отождествляемый с банковским капиталом, всегда был мишенью всех псевдосоциалистических движений, движений, которые никогда не смели прикасаться к основам капиталистического общества, а скорее стремились к реформе, которая сломает ядовитые зубы капиталистической системы и направит глубокое негодование масс против эксплуатации на определенные конкретные символы. Избирается таким символом Морган или еврейский банкир, — это несущественно.

Избирая хищный капитал, национал-социализм шагает вслед за Прудоном, который в своей книге «Общая идея революции в XIX веке» потребовал ликвидации Банка Франции и его преобразования в учреждение «общего пользования» вместе с понижением процентной ставки до половины или четверти процента. Коммунистический манифест уже осудил этот тип социализма, так называемый «истинный социализм», как специфически немецкий. Маркс в письме Энгельсу 8 августа 1851 г. с высочайшим остроумием разоблачил борьбу Прудона против банковского капитала и процента как обман. Он уже указал, что так называемая «социальная ликвидация» является «просто средством начать заново развитие здорового буржуазного общества». Теория выражает жажду каждого не имеющего отношения к промышленности капиталиста стать промышленным капиталистом — совершенно понятное желание. В антифинансистской капиталистической пропаганде, возможно, была даже определенная доля правды, когда банковский капитал действительно играл решающую роль, когда банки могли управлять, объединять и приобретать отрасли промышленности, когда одни только деньги действительно представляли собой экономическую силу. Но, как мы увидим, этот период далеко позади, и важно понять, что национал-социалистический антикапитализм и его борьба против хищного капитала были возведены в ранг высшего экономического принципа в период, когда [697] банковский капитал потерял свое значение, когда инвестирующий банкир потерял свою власть, когда одни только деньги не могут основать экономические империи, когда, короче говоря, промышленность стала в финансовом отношении почти самостоятельной, когда она не только финансирует свое собственное расширение из своих средств, но даже проникает в банки и страховые учреждения и подчиняет их нуждам промышленных капиталистов.