Беглая

Я отвернулся, сделал несколько шагов, сцепив руки за спиной и сцеживая сквозь зубы долгий плотный выдох, пытался взять себя в руки. Посмотрел на Селаса:

— Делай хоть что-то. Ты слышишь?

Он, наконец, словно очнулся. Будто стал самим собой, проснувшись от какого-то тупого онемения. Расправил плечи, поднял голову.

— Дом снова обыскивают, мой принц. С приборами и детекторами, которые не упустят ни одно живое существо. Особо тщательно осматривают сад — там ее видели в последний раз. На женской половине допрашивают женщин. Я буду настаивать на том, что она не могла покинуть женской половины и все еще находится там. На женской половине нет систем слежения, и вы это прекрасно знаете. Это все осложняет, ваше высочество. Но женщины и не имеют никакой возможности покинуть ее без моего ведома. Двери не пропустят. Она могла где-то спрятаться. Влезть… на дерево, в конце концов…

Я нахмурился до ломоты в надбровье:

— Спрятаться? Что ты несешь? Зачем? Влезть на дерево?

Селас мучительно сглотнул:

— Вы же понимаете, ваше высочество, что эта женщина дикая. Разве кто-то здесь поручится за ее мышление? Мышление дикарки. Что может вообще прийти ей в голову? Мы уже видели, на что она может быть способна.

Как бы я не ненавидел Селаса в эту минуту, но он был прав. Тысячу раз прав. Не дерево, разумеется, но… Я живо вспомнил тот момент там, на Эйдене, когда ее принесли. Бесчувственную. Мне доложили, что она пыталась самовольно прервать собственную жизнь, спрыгнув с крыши. Немыслимо, безумно и… реально. Более чем реально, как бы мне ни хотелось это отрицать. Я возомнил, что она покорилась. Глупец… И я так и не смог понять: осознавала ли она себя? Самозванке подменяли сознание. И это не исключало того, что могло быть совершено вмешательство и в сознание Мии. Чтобы обезопасить, чтобы она не смогла выдать себя. Это было разумно. Многое в ее рассказах на это указывало. И если это так… вдруг она прозрела и…

Я боялся докончить собственную мысль. Подобное всегда отвергалось, но я невольно вспомнил о случае в Чертогах. Две дикарки, предназначенные в обучение, повесились в саду на поясах собственных платьев. Это скрывалось, но я знал от отца. Подобное не укладывалось в голове, тем не менее, было возможным. Такое никогда не совершит асторка, но дикарки непредсказуемы. Селас прав…

Сердце заходилось, меня почти трясло. Ее проклятый халат подпоясывался широкой лентой… и эта атласная лента приобретала теперь совершенно иной зловещий смысл. Я даже прикрыл глаза, с усилием потер, стараясь избавиться от пугающей картины, которую подсовывало распаленное воображение. Если она каким-то образом поняла, что я докопался до истины… Король и королева Нагурната покончили с собой. Способна ли на такой шаг их дочь?

Я стиснул зубы до скрежета, с трудом сглотнул воздух, чувствуя, как нестерпимо дерет сухое горло. Способна. И уже доказывала это. Я обессилено опустился в кресло, сам налил воды из графина, отпил, плеснул в лицо, не обращая внимания на намокшую одежду. Почувствовал себя усталым, размякшим, выпотрошенным. Словно уже пропускал эту невыносимую утрату через себя. И в груди, там, где мучительно колотилось сердце, словно с каждым ударом разрасталась дыра. Вокруг будто вихрился холодный ветер, но мне было нечем дышать. Я задыхался без нее. Уже не мог без нее. Не хотел быть без нее. И было многократно плевать, окажется ли она в итоге той самой истинной принцессой Нагурната. Не имело значения, кем она окажется. Лишь бы была жива.

Эта невыносимая мысль почти убивала меня. Я готов был принять все, что угодно, но только не самое страшное… Нет! Бред! Я не чувствовал этого. Я бы почувствовал! И впервые безумные прогнозы верховного вдруг обрели осязаемые очертания. Верные прогнозы. Всё, всё до единого фанатичного слова. Всё правда. Стоило лишь понять, к которой именно женщине это относилось.

Я поднялся, утерся тыльной стороной ладони, ловя на себе настороженный взгляд Селаса:

— Продолжай поиски. Докладывай о любых новостях. Немедленно пошли нужных людей в Нижний город и все городские порты. Но не поднимать шума. Все держать в тайне.

Тот повел бровями:

— Я не думаю, что она покинула пределы дома, ваше высочество. Это невозможно… А, уж, порты…

— Делай, что велят. И прикажи приготовить свой катер.

Селас помрачнел еще больше:

— Мне куда-то ехать, ваше высочество?

Я покачал головой:

— Нет. Поеду я.

— Ночью? Без сопровождения?

— Хватит пилота и пары из охраны. Делай, что велят.

Селас замялся:

— Не положено, мой принц. Хотя бы ответьте, куда вы направляетесь?

Я кивнул:

— К верховному.

50

Собственный визг все еще звенел в ушах. Сердце болезненно срывалось, к горлу подкатила тошнота. Против света было плохо видно. Я лишь различала что-то большое и черное, коряво обрисованное, словно мелком, скупыми отсветами ламп. Знакомо запахло выпивкой, и желудок скрутило спазмом.

— Это еще что? — то ли голос, то ли скрежет.

Я подалась назад, инстинктивно запахивая плащ, словно он мог защитить. Уперлась спиной в простенок между шкафом и кроватью, загнав себя в мышеловку.