Бегство из сумерек

Достаю зажигалку. Неистовое ликование и ощущение собственного могущества затопляют меня. Я дышу тяжело, рука немного дрожит, сердце в грудной клетке выбивает бешеную дробь. Это — высочайший миг, это — почти все, чего я могу себе пожелать. Большим пальцем я жму на зажигалку.

Ничего не происходит. Короткая искра — и все. Нажимаю снова, раздается тихий щелчок. Мне хорошо знаком этот звук, когда кончается кремень. В полнейшем смятении чувств я извергаю мучительный стон и рву на себе волосы. Затем яростным взглядом оглядываю буфет. И он вспыхивает огнем.

И горит — с треском и ревом, ярко и немедленно — как не разгорается от слабого, трепещущего огонька. Я пристально оглядываю шкаф и мысленно желаю, чтобы и он загорелся. Но ничего не происходит. Тем временем пламя уже подбирается ко мне, и я поворачиваюсь и бегу из подвала, прыгая через несколько ступенек разом. Открываю на каждой площадке окна. Еще один пролет, и еще, и еще… Пока, тяжело дыша, не оказываюсь на последнем этаже.

До меня внезапно доходит, что сотворить еще один пожар нечем: нет ни зажигалки, ни спичек. В отчаянии я мечусь среди рулонов ткани, ваты и нейлона, которые так славно горят! Я чувствую себя как писатель без пера или художник без кистей. Холст передо мной, а писать по нему нечем! Нечем сотворить пылающее великолепие.

Меня вновь охватывает ярость. Бывает ли Господь в таком состоянии, когда творит Свои чудеса? Всем сердцем я желаю, чтобы загорелись вата и нейлон. И они… загораются. Совершенно неожиданно вокруг меня все разом начинает полыхать. Долгий-долгий миг я стою и упиваюсь зрелищем пляшущего огня, вдыхаю запах горящей ткани…

Позже до меня доходит, что так можно и с жизнью расстаться. И никогда больше не сотворить подобную красоту и великолепие. Я поворачиваюсь и бросаюсь вниз по лестнице. Добравшись до последнего пролета, вижу в подвале чудное зарево.

Рывком распахиваю дверь и выбегаю во двор. Меня вновь останавливает забор — издевающийся, злобный. Почему я не подумал об этом раньше? Стиснув зубы, скривив рот, я просто плавлюсь от злобы. И — забор начинает разрушаться. В нем появляется небольшое отверстие с каплями раскаленного добела металла по краям. Я стремительно проскакиваю через оплавленную дыру и взвываю от того, что огненная капля попадает мне на плечо и прожигает насквозь куртку. Я срываю ее с себя, швыряю в сторону и несусь по аллее тем же путем, каким добирался сюда.

Хай-стрит безлюдна. Я проношусь поперек нее, в сторону безопасных улочек позади длинных рядов домов. Боль в плече мучительно донимает меня.

Джордан Меннел, в одних лишь пижамных штанах, восседает в потертом кресле, читая газету. Его правое плечо неряшливо заклеено большим куском грязного медицинского пластыря.

Легкая ухмылка бороздит чело, в очах — все тот же неистовый блеск. Он просматривает последние обзоры новостей.

«Один из самых ужасных пожаров в южном Лондоне!

Кто же этот Джек-Поджигатель?»

Как приятно, когда хвалят! Один из писак упоминает, что полиция снова подозревает поджог, считая его делом рук таинственного Джека-Поджигателя — под этим именем теперь публика знает Джордана Меннела. Одиннадцатый большой пожар в этом районе за две недели! Джордан Меннел видел его из окна своей спальни. Пожалуй, этот был самый впечатляющий. Анонимный обозреватель тоже с ним согласен.

Теперь Джордан Меннел обладает способностью сотворять еще более грандиозные пожары, когда и где только пожелает. Ему лишь следует достаточно сильно разъяриться. Джордан Меннел очень доволен.

Плечо сильно ноет, но это вскоре пройдет. Взгляд скользит по колонкам первой страницы, выискивая все хоть мало-мальски значимые домыслы и высказывания, и наконец натыкается на некий абзац. Улыбка медленно сползает с его физиономии, а челюсть слегка отвисает. У полиции есть козырь! Обугленная куртка, обнаруженная на месте последнего пожара. Какой-то миг Меннел пребывает в растерянности. Но овладевает собой и вновь становится хладнокровным. При его-то новообретенных способностях можно послать полицию подальше. Даже если его и поймают. Он знает, на что теперь способен. Надо лишь сконцентрироваться и не распылять свой талант. Использовать, кроме гнева, и другие эмоции.