Бегство от свободы

Если человек преодолевает основополагающее сомнение относительно себя и своего места в жизни, если он связан с миром благодаря принятию его в силу спонтанной жизни, он обретает силу как индивид и находит уверенность. Такая уверенность, впрочем, отличается от той, которая характеризует доиндивидуальное состояние так же, как новое единение с миром отличается от первичных уз. Новая уверенность коренится не в защите, которую индивид получает от высшей внешней силы; не исключает она и трагических сторон жизни. Новая уверенность имеет динамический характер: она основана не на защите, а на спонтанной активности человека. Такую уверенность может дать только свобода; она не нуждается в иллюзиях, поскольку устраняет условия, делающие иллюзии необходимыми.

Позитивная свобода как реализация своего «я» предполагает полное признание уникальности индивида. Люди рождаются равными, но они также рождаются разными. Основанием таких различий являются унаследованные физиологические и психические свойства, с которыми человек начинает жизнь и к которым добавляется определенный набор обстоятельств и опыта. Эта индивидуальная основа личности идентична любой другой столь же мало, насколько два организма идентичны друг другу физически. Истинный рост личности всегда есть рост этой конкретной основы – рост органический, рост ядра, характерного для данного человека и только для него. Развитие человека-автомата, в противоположность этому, не является органическим. Развитие основы личности блокируется, на нее накладывается псевдоличность, что, как мы видели, представляет собой по сути внедрение внешних паттернов мыслей и чувств. Органический рост возможен только при условии абсолютного уважения к особенностям как других людей, так и собственного «я». Это уважение и культивирование уникальности личности есть самое ценное достижение человеческой культуры, и именно это достижение подвергается опасности в настоящее время.

Уникальность личности ни в коей мере не противоречит принципу равенства. Положение о том, что все люди рождаются равными, означает, что все они разделяют одни и те же основополагающие человеческие качества, что они разделяют общую судьбу человеческих существ, что все они имеют одинаковое неотчуждаемое право на свободу и счастье. Кроме того, это означает, что отношения между людьми – это отношения солидарности, а не властвования/подчинения. Чего понятие равенства не предполагает, так это того, что все люди одинаковы. Подобная концепция равенства основывается из той роли, которую индивид играет сегодня в своей экономической деятельности. В отношениях человека покупающего и человека продающего конкретные различия индивидов стираются. В такой ситуации значение имеет только одно: что у одного из участников сделки есть что-то на продажу, а у другого – деньги на покупку. В экономической жизни один человек не отличается от другого; как реальные люди они различны, и культивирование их уникальности есть суть индивидуальности.

Позитивная свобода также предполагает отсутствие власти, которая выше уникальной личности; человек является центром и целью своей жизни; рост и реализация человеческой индивидуальности есть главная задача, которая никогда не может быть подчинена любым целям, которым приписывается бо́льшая значимость. Такая интерпретация может вызвать серьезные возражения. Не утверждает ли она неограниченный эгоизм? Разве это не отрицание идеи самопожертвования ради идеала? Не приведет ли ее принятие к анархии? На самом деле эти вопросы уже получили ответ – отчасти эксплицитно, в приведенных выше рассуждениях. Однако они слишком важны, чтобы мы не сделали еще одной попытки их прояснить, чтобы избежать непонимания.

Утверждение, что человек не должен быть подвластен ничему превыше себя, не означает непризнания значимости идеалов. Напротив, оно служит их сильнейшим утверждением. Впрочем, это принуждает нас к критическому анализу того, что такое идеал. Сегодня принято думать, что вообще идеал есть любая цель, достижение которой не предполагает материальной выгоды, что-то, ради чего человек готов пожертвовать эгоистическими соображениями. Это чисто психологическая – и поэтому релятивистская – концепция идеала. С такой точки зрения фашист, движимый стремлением подчиниться высшей силе и одновременно властвовать над другими людьми, так же преследует идеал, как человек, который борется за человеческое равенство и свободу. На этой основе проблема идеала никогда не может быть разрешена.