Бегство от свободы

Почему спонтанная активность – ответ на вопрос о свободе? Как мы уже говорили, негативная свобода сама по себе делает человека изолированным; его отношение к миру становится отстраненным и недоверчивым, его «я» – слабым и подвергающимся постоянным угрозам. Спонтанная активность – это способ преодолеть ужас одиночества, не принося в жертву целостность своей личности; благодаря спонтанной активности человек заново воссоединяется с миром – с людьми, с природой и с самим собой. Любовь – важнейший компонент такого рода спонтанности; не любовь как растворение в другом, не любовь как обладание другим человеком, но любовь как спонтанное утверждение других, как единение индивида с другими на основании сохранения своей индивидуальности. Динамическое качество любви заключается именно в этой полярности: возникая из потребности преодолеть отдельность, она ведет к единению, не разрушая при этом индивидуальность. Другим компонентом спонтанности является труд; не труд как вынужденная деятельность, имеющая целью преодоление одиночества, не труд как взаимодействие с природой, отчасти направленное на ее покорение, не труд, который отчасти поклонение, отчасти подчинение произведениям собственных рук, но труд как творчество, благодаря которому человек достигает единства с природой в акте творения. То, что верно для любви и труда, верно и для всех спонтанных действий, будь то получение чувственных удовольствий или участие в политической жизни сообщества. Спонтанность утверждает индивидуальность человека и в то же время объединяет его с людьми и природой. Основное противоречие, свойственное свободе – рождение индивидуальности и боль одиночества – разрешается на более высокой ступени благодаря спонтанным действиям человека.

При любой спонтанной активности индивид сливается с миром. Его собственное «я» не только остается нетронутым, оно становится сильнее и монолитнее. Личность сильна настолько, насколько она активна. Нет подлинной силы в обладании как таковом, касается ли это материальной собственности или психических качеств, таких как эмоции или мысли. Нет силы и в употреблении и манипулировании «объектами» – то, что мы используем, не становится нашим просто потому, что мы это используем. Наше – только то, с чем мы доподлинно связаны в силу творческой активности, имеем ли мы дело с человеком или с неодушевленным предметом. Только те качества, которые являются результатом нашей спонтанной активности, дают силу нашему «я» и тем самым создают основу для целостности. Неспособность действовать спонтанно, выражать то, что человек искренне чувствует и думает, и вытекающая из этого необходимость предъявлять себе и другим псевдоличность служат почвой для ощущения неполноценности и слабости. Осознаем мы это или нет, нет ничего такого, чего мы стыдились бы больше, чем не быть собой, и ни в чем мы не находим такой гордости и счастья, как в том, чтобы думать, чувствовать и говорить самим.

Отсюда следует, что имеет значение активность как таковая, процесс, а не результат. В нашей культуре упор делается как раз на обратном. Мы производим товары не для удовлетворения конкретной потребности, а с абстрактной целью продать их; мы чувствуем, что можем приобрести все что угодно, материальное или нематериальное, купив это, и таким образом вещи становятся нашими независимо от какого-либо нашего собственного творческого усилия в их отношении. Таким же образом мы рассматриваем наши личные качества и результаты нашего труда как товар, который может быть продан за деньги, престиж, власть. Акцент смещается с непосредственного удовлетворения от творческой деятельности на стоимость конечного продукта. Поэтому человек лишается единственного, что может дать ему настоящее счастье – наслаждения творчеством в настоящий момент, – и гонится за фантомом, оставляющим его разочарованным, как только он поверит, что поймал его – иллюзорное счастье под названием успех.

Если индивид реализует свое «я» в спонтанной активности и тем самым связывает себя с миром, он перестает быть изолированным атомом; он и мир образуют упорядоченное целое; человек находит свое законное место; благодаря этому исчезают его сомнения в себе и в смысле жизни. Сомнения порождались его отдельностью и отвержением жизни; когда индивид может жить не вследствие принуждения, не как автомат, а спонтанно, сомнения рассеиваются. Человек осознает себя как активное творческое существо и понимает, что жизнь имеет единственный смысл: акт жизни как таковой.