Бегство от свободы

Здесь мы подходим к одной из самых трудных проблем психологии: проблеме спонтанности. Попытка адекватно обсудить ее потребовала бы отдельной книги. Однако на основании того, что уже было сказано, возможно понять основные качества спонтанной активности при помощи контраста. Спонтанная активность – не принудительна, к ней индивид не вынуждается изоляцией и бессилием; это не активность автомата, не некритическое принятие паттернов поведения, навязанных извне. Спонтанная активность есть свободная активность личности: латинский корень sponte дословно означает «по своей свободной воле». Под активностью мы понимаем не «делание чего-то», а творческие проявления в эмоциональной, интеллектуальной, чувственной сфере, происходящие по собственной воле. Предпосылкой так понимаемой спонтанности является принятие целостной личности и устранение разрыва между «разумом» и «природой»; спонтанная активность возможна, только если человек не подавляет основополагающие составляющие своего «я», если он прозрачен для себя, если только различные сферы жизни достигли фундаментального единства.

Хотя спонтанность – относительно редкий феномен в нашей культуре, мы не полностью ее лишены. Чтобы помочь пониманию этого, хотел бы напомнить читателю о некоторых примерах ее проявления.

Нам известны индивиды, проявляющие – или проявлявшие – спонтанность, чье мышление, эмоции, действия были выражением их личности, а не автомата. Эти люди по большей части известны нам как люди искусства. На самом деле человек искусства может быть определен как индивид, способный выразить себя спонтанно. Если принять это определение – Бальзак определял себя именно так, – то некоторые философы и ученые тоже могут быть названы людьми искусства, в то время как другие отличаются от них, как старомодный фотограф отличается от настоящего художника. Есть и другие люди, пусть и лишенные способности – или, возможно, просто подготовки – для выражения себя объективными средствами, как это делает художник, обладающие той же спонтанностью. Положение человека искусства уязвимо, потому что его личность, его спонтанность пользуются уважением только тогда, когда он достиг успеха; если ему не удается продать свое искусство, для современников он остается оригиналом, «невротиком». В этом смысле отношение к человеку искусства сходно с тем, как на протяжении всей истории относились к революционеру: добившийся успеха революционер – это государственный деятель, не добившийся – преступник.

Маленькие дети являют собой другой пример спонтанности. Они обладают способностью чувствовать и думать так, что эти чувства и мысли действительно их; такая спонтанность проявляется в том, что они говорят и думают, в чувствах, отражающихся на их лицах. Если спросить, в чем самая большая привлекательность маленьких детей, думаю, что для большинства взрослых, помимо сентиментальных причин, ответ будет – именно это качество спонтанности. Оно глубоко трогает любого, кто не настолько мертв сам, чтобы утратить способность его воспринимать. На самом деле нет ничего более привлекательного и убедительного, чем спонтанность, обнаруживается ли она в ребенке, человеке искусства или в людях, которые не могут быть отнесены к этим группам в силу возраста или профессии.

Большинство из нас может вспомнить по крайней мере отдельные моменты собственной спонтанности, которые одновременно были и моментами неподдельного счастья. Было ли это свежее и спонтанное восприятие ландшафта, находка какого-то решения благодаря собственным размышлениям, необычное чувственное ощущение, вспышка нежности к другому человеку – в такие моменты мы все знаем, что такое спонтанный акт, и получаем представление о том, какой могла бы быть человеческая жизнь, не будь подобные ощущения такими редкими происшествиями, культивировать которые мы не умеем.