Бей. Беги. Замри

Его мать все-таки предлагает помощь. Но что она может? Только надоедать своей критикой. Юго предпочел бы, чтобы она оставалась там, где есть, – за 800 километров от них, и не приезжала в их дом, который она всегда так тщательно осматривает, постоянно напоминая, кто тут на самом деле хозяйка: вон ту плитку на полу следует заменить, вон то дерево давно пора полить. Подробно комментирует внешний вид Юго, его вес, расспрашивает, хорошо ли он спит и ест, влезает в их с Анной отношения. Мать ведет себя так, будто ему восемь лет. Ну или четырнадцать – в зависимости от ситуации. Иногда ему хочется встряхнуть ее и заставить осознать, что она добилась прямо противоположного тому, чего хотела; заставить ее увидеть зло, которое она причинила ему такой своей любовью. Мать растила его будто в шкатулке, выстланной шелком, защищая от любой рутинной работы, от риска и необходимости отстаивать свои интересы, давала ему абсолютно все, ничего не требуя взамен. Ему не нужно было прикладывать никаких усилий, он не знал, что значит ждать, терпеть нужду, и никогда не встречал сопротивления. Он скользил через детство и юность, как роскошная яхта по спокойным водам лагуны. И что в итоге? Он совершенно не умеет защищаться и боится всего на свете: малейшего сопротивления, конфликта, боли, трудностей, неизвестности. Он скрывает это, разговаривая и смеясь громче других. Используя свой природный талант паяца и лицедея, он создал другого себя – этакий муляж взамен настоящего Юго. И это помогло. Но сейчас мать упрекнула его в том, что он не справился с сыном, и он едва не взорвался. Как мог он научить Лео языку, на котором сам не говорит? Он сдержался, помня о смягчающих обстоятельствах: родители потеряли первого ребенка, девочку, умершую в восьмимесячном возрасте от пневмококкового менингита. Юго узнал о ней в тот день, когда ему исполнилось семь лет. Он стал достаточно взрослым. Его усадили на диван со стаканом яблочного сока и минут за десять рассказали обо всем, включая некоторые медицинские факты. А ведь Юго думал, что это он – тот малыш в светло-голубом комбинезоне на фотографиях, которые стоят на тумбочках у родительских кроватей. Он чувствовал вину, потому что не испытывал горя и не плакал. Он очень старался, но ни в тот день, ни позже не смог ощутить связь с сестрой, умершей задолго до его рождения. С тех пор он ненавидел яблочный сок, дни рождения и тайны. Зато он понял наконец, почему мать так тряслась над ним, почему перестала работать агентом по недвижимости и полностью посвятила себя сыну. Он пообещал себе, что у его детей все будет иначе, в их жизни все будет гармонично. Он выбрал женщину, которая высоко ценила независимость, сама прокладывала себе путь, и с ней он был в безопасности и не чувствовал давления. Она была матерью, оставаясь при этом собой. Анна оправдала все его надежды. Терпеливая, уверенная, упорная, она взяла их судьбу в свои руки. Приняла Юго таким, каким он был – избалованным, но уязвимым. Она боролась, преодолевала препятствия, улаживала разногласия за двоих. Она щадила его чувства и гнала прочь свое раздражение, чтобы досадные мелочи не разрушили прекрасное здание, которое они возвели. Он это понимал и всегда был щедрым и готовым идти навстречу. Каждый из них выполнял свою часть сделки: он открыл ей новый мир – безопасный, комфортный, полный веселья и удовольствий, – а она блестяще управляла этим миром.

Его жена – единственная, с кем он хочет прожить всю жизнь. Вот о чем думает Юго, читая то, что написала его мать.

Он убирает телефон – Анна справится с этой лавиной сообщений и вопросов. Он ускоряет шаг. Его жена уже рядом с машиной, стоит наклонившись вперед.

И вдруг ее выворачивает. Она едва успевает нагнуться пониже, чтобы не запачкать туфли.

Анна снова перед комодом. В комнате чувствуется запах Лео. Она не открывала окно с тех пор, как его увезли, ей хочется сохранить этот живой след сына.

Достать одежду, разобрать, отложить в сторону все запрещенные цвета и материалы.

Она считает: сколько часов она уже не прикасалась к своему ребенку? Вспоминает, что не прикасается к нему уже давно, но ее никак не отпускает чувство пустоты. Она берет себя в руки: нужно как можно скорее отвезти ему вещи – не только для того, чтобы он мог переодеться, но – и это гораздо важнее – чтобы знал: она здесь, рядом, она не бросит его, вызволит из этого дурного сна.