Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Пациенты с поражением геникулостриатной проекции зрительной коры отмечают скотому - эмпирическое "слепое пятно" в соответствующей области зрительного поля. Эта область их субъективного мира как бы обладает феноменальной дырой: в сознании отсутствуют визуальные содержания, относящиеся к этой области мира. Однако некоторые из этих пациентов, как было экспериментально показано в большом количестве различных установок, способны осуществлять сложную обработку визуальной информации. Они с удивительным успехом "угадывают" наличие или отсутствие целевых объектов в этой скотоме, а также различают цвета и узоры, представленные в этой области. Согласно рассказам таких пациентов от первого лица, все эти способности существуют без какого-либо феноменального визуального опыта. Возможно, отсюда и пошло название этого дефицита. Ведь в немецкой литературе в прежние времена зрительную агнозию называли Seelenblindheit, "слепота души". Слепота - еще более специфический случай. При слепоте мы можем не только ясно наблюдать, как очень узко очерченная часть феноменального содержания выпадает из модели реальности пациента, но и становится поразительно очевидным, как это приводит к соответствующему повреждению "души", сознательного "я": для очень ограниченной части своей реальности пациенты со слепотой не способны переживать себя как "я-в-акте-знания" (см. раздел 6.5.2 и Damasio 1999). Некоторые испытуемые описывают свой субъективный опыт во время успешных экспериментов по "нефеноменальному видению" как догадки; другие даже протестуют против того, что экспериментатор просит их произнести ложь (Weiskrantz 1988, p. 188 и далее).

Многие испытуемые, и, несомненно, экспериментаторы тоже, считают неловким притворяться, что они могут гадать о том, чего не видят. Действительно, некоторые испытуемые отказываются наотрез. Один пациент сказал мне, когда ему предложили угадать, как если бы он ставил на лошадь: "Я не играю в азартные игры!" Другой пациент настаивал: "Мой мозг просто не настроен на угадывание!" Другой сказал: "Я знаю, что 50 на 50 - то или другое. Но я не могу угадать". (Weiskrantz 1997, p. 66)

Нейропсихологическое исследование феномена слепого зрения стало прорывом в междисциплинарной коммуникации, например, благодаря тому, что наконец-то привлекло внимание большого количества лучших философов разума к богатству теоретически значимого материала, созданного другими дисциплинами. Сам феномен теперь зафиксирован и в других модальностях, например, в тактильной области презентативного содержания ("слепое осязание" или "оцепенение"; ср. Paillard, Michel и Stelmach 1983; Rossetti, Rode и Boisson 1995; Rossetti 2001, p. 151 и далее), в слуховой области ("глухой слух"; Michel и Peronnet 1980) и, возможно, в обонятельной области ("слепой запах"; напр, Sobel, Prabhakaran, Hartley, Desmond, Glover, Sullivan, and Gabrieli 1999). Однако концептуально убедительная интерпретация эмпирического материала сопряжена с рядом трудностей. Хотя феномен порождает ряд феноменологических ограничений, которые надежно разрушают миф о простой и самораскрывающейся феноменологии, можно упустить из виду сильные функциональные ограничения, которые заставляют феномен цели возникать в первую очередь (например, узкий диапазон возможных целей, подсказки экспериментатора в очень специфической экспериментальной установке, меньшие подмножества сенсорных целей, как в типичной перцептивной ситуации для осознанного зрения, и волевая недоступность фактического ответа, требуемого экспериментальной задачей, для обычного воления). Существует реальная опасность перехода к конкретным заблуждениям. Например, существование остаточной и бессознательной визуальной обработки у пациентов со слепым зрением не означает, что это нормальный вид обработки, из которой возникает изолированный эпифеномен, феноменальное содержание как таковое. Например, одна из ошибок, присущих концептуальному различию между сознанием доступа и феноменальным сознанием Неда Блока (см. Block 1995), заключается в том, что слепота может быть вовсе не дефицитом изолированной формы сознательной обработки, феноменального сознания, но также может быть результатом функционального дефицита (или комбинации таких дефицитов) в бессознательной обработке. В частности, феноменологически трудно оценить сообщения этих пациентов о "предчувствиях" или диффузных эмоциональных содержаниях сознания, предшествующих успешному акту угадывания.