Бела Кун

Наконец нашлось и нам пристанище. Мы остались одни. Но после всего пережитого заснуть, конечно, не могли. Впрочем, Бела Куну было вообще не до сна. Он лежал с открытыми глазами- и думал. Я знала, в такие минуты его нельзя пи о чем спрашивать. Молча лежала. Пыталась заснуть. Наконец это удалось.

Когда проснулась, Бела Кун стоял уже одетый. Сказал, чтобы я не ждала его, так как он весь день будет занят. Сейчас пойдет на Вышеградскую. Едва он произнес слово «Выше-градскую», как тут же скрылся за дверью, чтобы я не увидела по его лицу, что он переживает.

ВЕНГЕРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Если я не ошибаюсь, в тот же вечер, 21 марта, когда проходило последнее заседание Рабочего совета (он был почти целиком в руках социал-демократов), устроила собрание и Коммунистическая партия Венгрии.

Оно было прервано появлением Тибора Самуэли, который заявил, что обе партии объединились и провозгласили советскую республику. Слова его были встречены всеобщим ликованием. Собрание закончилось тем, что все его участники вышли демонстрировать на улицу.

На другой день вновь состоялось собрание коммунистов, на котором Самуэли объявил, что председателем Совета народных комиссаров избран известный социал-демократический лидер Шандор Гарбаи.

Эти слова Самуэли были встречены глубоким молчанием.

Далее следовали имена народных комиссаров и их заместителей. Все народные комиссары, кроме двух, были из бывших социал-демократов, коммунисты же занимали только посты заместителей.

И лишь тогда оживился зал, лишь тогда прояснились чуточку лица, когда Самуэли сообщил, что во главе Народного комиссариата иностранных дел будет стоять Бела Кун. А потом и вовсе поднялась буря оваций, когда Самуэли сказал, что Бела Кун пошлет от имени Совета народных комиссаров радиограмму Ленину о венгерских событиях и предложит заключить военный союз.

И все-таки, когда собрание закончилось, коммунисты ушли в довольно-таки смутном расположении духа.

На другой день кое-кто из них явился к Бела Куну: коммунисты привыкли делиться с ним своими сомнениями.

Бела Кун слушал, слушал их, потом сказал: «Коммунисты на то и коммунисты, чтобы преодолевать трудности». Он напомнил о русских большевиках, которые в ходе революции не раз попадали в очень трудное положение и пусть не сразу, но всегда приходили к правильному решению вопроса. «Теперь самое главное, — сказал Бела Кун, — чтобы каждый честно и хорошо работал там, куда его поставила партия».

Я не могу, конечно, точно воспроизвести, что он сказал, помню только суть его речи. Она звучала страстно, сильно, убежденно. Он говорил о том, что Компартия Венгрии создана лишь девяносто дней назад. Это очень малый срок. Но массы на ее стороне. Однако не надо обманывать себя и строить воздушные замки: КПВ организационно еще далеко отстает от СДП, у которой за спиной десятки лет опыта и в наличии разветвленная сеть организаций. Однако время работает на коммунистов. Русская Красная Армия уже на пути к Венгрии, она идет на соединение с Венгерской Красной армией. Буря мировой революции захватила уже и окрестные страны. Старая Европа шатается, мир на пороге создания Средне-Европейской, Советской республики. При первой возможности все будет сделано и для развития венгерской пролетарской революции. Но теперь надо не сомневаться, а работать, работать с удесятеренной силой — в этом задача коммунистов! Завоевание власти пролетариата — дело не шуточное, а удержать пролетарскую власть, бескомпромиссно построить советское государство — это настоящее мужское дело, задача, достойная коммунистов. Все меняется на ходу, и надо быть готовыми осуществить завтра то, что еще нельзя осуществить сегодня.

Хотя Бела Кун говорил страстно и убежденно, однако я видела, что он вовсе не в своем обычном хорошем настроении.

Когда мы остались одни, я тоже задала ему несколько вопросов. Но он промолчал. Видно, не было охоты отвечать.

И я обиделась.

Это было уже очень давно. С тех пор прошло почти полвека.

Теперь и мне стало ясным то, что он понимал уже тогда: не так-то просто изменить с помощью вопросов да предложений упрямые факты действительности.

Вскоре после провозглашения советской республики в одно прекрасное весеннее утро я отправилась в Центральную тюрьму. Мне нужно было забрать вещи, которые в волнующий день 21 марта Бела Кун забыл там впопыхах.

Это были большею частью книги, но осталась в тюрьме и пишущая машинка и кое-что из белья. И то и другое нам было необходимо.

Получив вещи, я попрощалась с начальником тюрьмы господином Биро. «Умиленный», пожимал он мне руку, не забывая напомнить и о том, сколько услуг оказал он коммунистам, особенно Бела Куну. (Мне думалось уже, вот-вот он скажет: «Даже кров ему предоставил».) Я молчала, зная, что такой человек понапрасну слов не тратит, ждала, когда же вылезет шило из мешка. И вот, наконец, оно вылезло.

— Я очень люблю свою профессию, — елейно сказал Биро, — и надеюсь, что эту должность сохранят за мной. Я ведь отличный специалист. Поверьте, что у меня громадный опыт.