Бела Кун

Отто Корвин и Имре Шаллаи заведовали политотделом Министерства внутренних дел. Они руководили всей борьбой против контрреволюции. Работали самоотверженно, не жалея ни сил, ни нервов, и гораздо больше, чем это было вообще в человеческих возможностях.

Оба они поплатились за это жизнью.

Корвина контрреволюционный суд присудил к смерти еще в 1919 году, Шаллаи пережил своего друга на тринадцать лет. Он вернулся из эмиграции на подпольную работу, был арестован и приговорен к смертной казни.

«Да здравствует Вторая Венгерская советская республика! Да здравствует Бела Кун!» — успел он только крикнуть перед виселицей и разделил со своим другом Отто Корвином участь тех многих борцов, которые сражались за революционную Венгрию.

Создание государственных органов Советской власти, построение нового строя, разрешение жизненно важных вопросов пролетарской революции, не говоря уже о тех проблемах, которые вытекали из объединения обеих партий, — все это поставило коммунистов перед очень трудными задачами.

Коммунисты понимали заранее, что им предстоят трудности, но не думали, что правые лидеры начнут строить против них козни сразу через несколько дней после провозглашения советской республики, сразу после того, как они устно и письменно приняли программу коммунистов.

Вынужденные обстоятельствами, Вельтнер и компания проголосовали за революционные законы и декреты, но, как могли, препятствовали их претворению в жизнь. Что же касается революционных законов, направленных на подавление контрреволюции, то правые социал-демократы и центристы хотели их попросту упразднить, ссылаясь на пролетарский гуманизм. Таким образом, они все более открыто вступали в борьбу с коммунистами и с примкнувшими к ним левыми социал-демократами, выступали против них где только могли.

С этих заседаний и совещаний Бела Кун возвращался всегда в дурном настроении. Кроме Вельтнера и компании, он больше всего ругал «прогнившего ханжу» Кунфи, который колеблется, но всегда в сторону наших врагов.

Первой мишенью этих социал-демократов оказалась «Вереш уйшаг» — они критиковали статьи, критиковали взгляды и поведение коммунистов, которые группировались вокруг газеты.

Сотрудники «Вереш уйшага» серьезно и убедительно доказывали в статьях — они обычно заранее обсуждали их с Бела Куном, — что враги революции не только тайно, но теперь уже и явно сколачивают свои организации, а правые социал-демократы молчаливо поддерживают их, оказывая всяческую помощь.

Однако необходимость сохранения единства партии, от которого зависело в ту пору существование пролетарской диктатуры, не позволяла пока энергичнее выступать против подрывной деятельности правых. Кроме того, требовалось еще и время, чтобы большинство членов профсоюзов осознали предательство многих своих лидеров.

Коммунисты прекрасно понимали, что правые социал-демократы изнутри пытаются взорвать диктатуру пролетариата, причем так явно, чтобы буржуазия, которой они помогут прийти к власти, могла учесть их заслуги и простить им участие в советской республике.

Несмотря на все прогнозы — «завтра уже к черту полетят» и другие разрушительные лозунги, невзирая на отсутствие сырья, недостатки в снабжении продуктами питания, большинство заводских рабочих честно трудились и вместе с тем взяли на себя вооруженную защиту советской республики.

На это у них были все основания. Декреты революции: восьмичасовой рабочий день, повышение заработной платы, введение платных отпусков, предоставление квартир рабочим — шли на пользу рабочего класса, более того, одним махом осуществляя его старые требования. А контрреволюция все это уничтожила бы, конечно.

Бела Кун часто бывал на заводах.

Он откровенно и без прикрас рассказывал рабочим обо всех трудностях. Старался объяснить, что Советская власть получила в наследство страну, разоренную четырехлетней мировой войной, которую не так-то легко восстановить, реконструировать, преобразовать на социалистический лад. Но вместе с тем, говорил он, все это пройдет с меньшими жертвами и страданиями, чем если б власть попала в руки буржуазии и она немилосердно переложила бы все трудности на плечи рабочего класса и крестьянства.

Говорил он и о деревне и о земельном вопросе.

Были комитаты, где беднейшее крестьянство сразу после буржуазной революции захватило землю и поделило меж собой или, как в Шомоде, создало производственные кооперативы. Жандармы буржуазной республики не раз вразумляли оружием и казнями тех, кто захватывал землю.

После провозглашения пролетарской диктатуры управление деревней и крупными поместьями взяли в свои руки директории. Но, увы, в эти директории попало немало зажиточных крестьян и даже представителей изгнанных помещиков, которые старались настроить жителей деревни против революции.