Бела Кун

Революции с годами молодеют и хорошеют, а «замечания» иных враждебно пристрастных современников с течением времени все более съеживаются рядом с Великим Событием. Ведь Венгерская советская республика, как и восстание 1514 года и революция 1848 года, была не только страницей венгерской истории. Венгерская пролетарская революция 1919 года оказала свое влияние от Праги до Бухареста, от Варшавы до Белграда, от Москвы до Берлина, от Лондона до Пекина, от Мюнхена до Вены, от Парижа до Вашингтона и стала, таким образом, страницей мировой истории, страницей мировой революции, которую народы будут вновь и вновь славить, объяснять, ибо она всегда будет служить и примером и уроком.

С каждым годом все более живые встают перед нами венгерские пролетарские революционеры, которые во главе с Бела Куном, вместе с ним шли «штурмовать небеса».

Что же делал Бела Кун в эти самые напряженные месяцы венгерской пролетарской революции?

Откровенно говоря, личных воспоминаний у меня сохранилось очень мало, я почти не видела его. Даже не знала иногда, где он и что он делает. Вечером, часов в десять-одиннадцать, когда я ложилась спать, Бела Куна чаще всего не было дома. (Не могу же я называть «домом» третью комнату нашей квартиры в «Хунгарии», куда, после того как Бела Кун возвращался, непрерывно приходили люди и вели с ним разные переговоры.) Утром я просыпалась обычно после семи. А Бела Кун был тогда уже снова в третьей комнате, а если даже дома, то подходил ко мне, говорил два-три слова на прощанье и уходил. Уходил в третью комнату, в Хечч, затем уезжал из «Хунгарии» в Наркоминдел, в ЦК партии, в Ставку, на фронт, в какой-нибудь город или на завод… И снова завершалось все третьей комнатой и Хеччем.

Я понимала все это, но не радовалась, что у него совсем не остается времени ни для меня, ни для дочки.

Оборона Советской Венгрии все больше и больше усложнялась. Правые социал-демократы и центристы все усерднее трудились над тем, чтобы изнутри ослабить, разложить пролетарскую власть, подготовить ее падение. Они устраивали тайные собрания, ездили в Вену, договаривались с австрийскими социал-демократическими вождями, с дипломатами Антанты, с помощью разведчиков вражеских стран передавали свои предложения в Прагу, в Бухарест, в Париж. Эти предложения попадали и к разным венгерским контрреволюционным правительствам (их существовало несколько), из которых самым действенным было «сегедское правительство», поддерживаемое французской южной армией. (Будем справедливы: вовсе не спившийся Янош Ванцак протянул первым «мозолистую руку» Миклошу Хорти, а, по сути дела, Жигмонд Кунфи, Вильмош Бем, Эрне Гарами, Иожеф Хаубрих, Карой Пайер, Дюла Пайдл и их дружки. Но так как Хорти считал еще несвоевременным пожимать ту или иную «мозолистую руку», то владелец ее отвечал на это пренебрежение к себе бранью. Разница была лишь в том, что Янош Ванцак открыто, через «Непсаву», прямо после поражения венгерской революции предложил свою «мозолистую руку» в то время, как Бем и Гарами молчали, что они еще во время революции выступили с таким же предложением. Признались они в этом только позднее, в своих мемуарах, предъявив, таким образом, счет за еще не оплаченные услуги.)

Короче говоря, против власти рабочих и беднейших крестьян образовался «единый фронт», в который входили все, начиная от аристократов и кончая правыми социал-демократами.

Не понимаю и тогда не могла понять, как удалось в ту пору Бела Куну урвать время, чтобы подготовиться к пяти фундаментальным докладам. Хвала квалифицированным стенографистам — эти доклады сохранились в гораздо более достоверном виде, чем речи, произнесенные в Рабочем совете и в разных других местах.

Из этих пяти докладов первый был посвящен, конечно, роли партии — это был самый жгучий вопрос, «Две партии объединились, и, в сущности, нет ни одной», — с жестокой прямотой сказал Бела Кун.

Первый доклад был посвящен, по сути дела, подготовке и созданию новой, пролетарской революционной партии.

Во втором докладе Бела Кун говорил о роли профсоюзов. В те времена еще господствовало мнение, частично даже в Советской России (ведь знаменитая профсоюзная дискуссия началась в Москве только полтора года спустя), что всем промышленным производством будут управлять профсоюзы. Но — такова сила исторической целесообразности — пока с величайшей серьезностью обсуждали вопрос об управленческой роли профсоюзов. Революционный правительственный совет с полного согласия Бела Куна учредил Совет народного хозяйства (председателем его был назначен Ене Варга), в задачи которого входило руководство планированием и производством.