Белая горячка

– Как ты жесток! – произнесла Марселина. – Я тебя не узнаю.

Остается последнее средство. Хоть оно мне и самому претит, выбора нет.

– Ладно, – сказал я. – Тогда намекни ему, что разумнее всего написать твоему мужу... Только подай это предложение так, будто оно исходит от тебя... Или ты считаешь, что предложить ему столь благоразумный выход – это тоже его мучить?

В ее взгляде появилась неприязнь. Наверное, она почувствовала, что я от нее что-то скрываю.

– Обещаю тебе, что потом сразу уйду... Иди же!

На этот раз она вернулась куда быстрее, и вид у нее был удивленный и негодующий.

– Н-да, такого я от него не ожидала... Дает старикашка!

– Так что же?

– Он принимает ваши условия, но желает, чтобы Меньель приступил к работе немедленно. И еще вы должны будете представить ему дутый счет – это его собственное выражение, – чтобы ему скостили налоги. Ты и впрямь знаешь его лучше, чем я. Уже языком еле ворочает, а туда же, все хитрит. Честное слово, это выше моего разумения. Ну и семейка!

Я испустил вздох облегчения.

– Можно мне позвонить?

Не дожидаясь ее ответа, я набрал номер Меньеля.

– Это Шармон. Все улажено. Можете привозить рабочих. Я говорю из замка... На первую очередь работ вам выделяют тридцать тысяч.

– Согласен, – ответил Меньель. – Только вышлите гарантийное письмо.

– Я принесу его вам прямо на место.

Когда обнаружат Сен-Тьерри, всем будет уже не до ремонта. Я ничем не рисковал, давая это обещание.

– Алло? Когда вы собираетесь начать?

– Завтра утром, – сказал Меньель, – если погода не испортится. Мы будем там в восемь часов.

Я повесил трубку. Марселина стояла у меня за спиной.

– Эмманюэль будет взбешен, – сказала она.

– Эмманюэль ничего не узнает.

Я тут же спохватился. Сейчас не время допускать подобные оплошности.

– Он ничего не узнает, – продолжал я, – потому что ты ему ни о чем не расскажешь.

– Конечно. Но когда он вернется... А если еще, не дай бог, отец его умрет, он никогда не простит тебе напрасных расходов... Ты ведь знаешь, какой он. Вы поссоритесь, а это нам с тобой жизнь не облегчит. Подумай немного о нашем будущем, милый... Я бы на твоем месте чуток повременила... Представь себе, что завтра или послезавтра он загнется, и тогда ты будешь вынужден все остановить.

– Старик не так уж плох.

– Был бы ты здесь минувшей ночью, ты бы изменил мнение. Доктор считает, что он обречен. Он даже посоветовал позвать сегодня священника... В общем, я звоню Эмманюэлю. Пусть он ненавидит отца, но сейчас его место здесь.

Я пожал плечами. Да, она стала настоящей Сен-Тьерри.

– И это говоришь ты, которая еще вчера спрашивала, когда мы сможем наконец остаться наедине! – желчно сказал я. – А теперь ты думаешь только о своем траурном туалете да о том, кому нужно будет разослать уведомления о кончине.

– Милый... Поставь себя на мое место.

– Мы уже больше месяца не были вдвоем.

Она погладила меня по волосам, не забыв при этом покоситься на входную дверь.

– Обещаю тебе, как только представится малейшая возможность...

– Держи меня в курсе. Я буду в кабинете.

Но сразу я к себе не пошел. Я заглянул в полюбившееся мне бистро неподалеку от собора. В основном туда забегали факельщики – пропустить по стаканчику белого, пока рядом служат заупокойную мессу. Я взял ар-маньяк и попытался представить себе дальнейший ход событий. Первым делом Меньель примется за павильон, но сначала выгрузит из машины инструменты. Пока рабочие будут готовиться к установке лесов, он еще раз осмотрит строение. Мне имеет смысл несколько запоздать. Я отнюдь не стремлюсь присутствовать при обнаружении трупа. Таким образом, раньше девяти мне там показываться ни к чему. Быть может, к тому времени они еще не успеют возвестить о своей находке. Тогда идти с этим к Марселине придется мне. Тяжко мне придется. II как с ней себя держать?

– Гарсон!.. Повторить.

Лучше всего держаться естественно. Я и так буду выбит из колеи. Сколько он к завтрашнему утру пролежит в подвале?.. Не так уж много... И все равно это будет для меня жутким зрелищем. Меньель покажет его мне; я буду вынужден выслушивать его суждения, догадки... Кошмарный намечается денек! А потом – полиция, газетчики... Дадут телеграмму Симону в Италию... Что будет дальше, я предугадать уже не мог. Судебный медик скажет: смерть наступила три дня назад. Марселина скажет: позавчера он мне звонил. Симон скажет: мы уехали вместе... А что скажу я?

Я выпил анисового ликера и купил пачку "Ройяль". Лично я понятия ни о чем не имею и не хочу иметь. Я заболею, если понадобится, или даже лягу в клинику. Пускай они сами расхлебывают!.. Мысли мои начали путаться. Стоп, хватит! Я вышел. Перед собором стоял катафалк. Очередное знамение. Уже три дня, как длится эта загробная свистопляска. И когда только все это кончится?

День уже клонился к вечеру, когда я наконец добрался до своего кабинета. Там меня ждала записка от Элианы.

"Звонила мадам де Сен-Тьерри. Просила вас срочно с ней связаться. Я ухожу на почту. Буду через час".