Белая книга айнского народа

Весьма похожие оценки дают не только японские, но и русские очевидцы, чьи свидетельства относятся в первую очередь к Сахалину и демонстрируют, что айны подвергались тяжелейшему угнетению не только на Хоккайдо. К примеру, один из первых представителей российских властей на острове Н.В. Буссе отмечал в своих записках: «Мена японцев с айнами не может назваться торговлею, а есть только спекуляция японского начальства на Сахалине, основанная на силе… Айны говорят, что у них бывает ежегодно голод потому, что летом японцы их сгоняют на работы… А платы же за летнюю работу дают только по одному халату, по две малых чашки рису и две папуши табаку да бочонок водки» [Буссе Н.В., 2007].

Практику «жестокого ограбления островитян» [Таксами Ч.М., Косарев В.Д., 1990. С. 60] на Сахалине русские путешественники отмечали и значительно позже. К примеру, известный исследователь Дальнего Востока И.С. Поляков ближе к концу XIX века, уже после его перехода под российскую юрисдикцию, отмечал, что японцы «по старой памяти» продолжают практику грабежа местных айнов: «Айны и их труд порабощены; все айны без исключения обязаны работать на японцев. Для этого рыбаки выдают рабам-работникам свои снасти, причем все лучшее в улове отбирается… Собственные снасти айнам иметь запрещается… Реки при устьях перегораживаются, так что рыба в верховья проникнуть не может, поэтому невозможно удаляться туда и айнам… С отъездом японцев в свои края айны остаются без достаточного запаса сухой рыбы для себя и для собак; к концу зимы и по весне у них наступает почти голодовка» [Поляков И.С., 1896. С. 268].

Экономия на жизнях и здоровье айнских работников позволяла японским торговцам и промысловикам получать огромные доходы. А.П. Чехов свидетельствует следующее: «Айно, на которых лежала вся тяжесть труда, обходились им [японцам] почти даром. Доход с промыслов простирался сначала до 50, а потом до 300 тыс. рублей ежегодно, и немудрено поэтому, что хозяева-японцы носили по семи шелковых халатов» [Чехов А.П., 1978].

* * *

Беззакония, которые творились в оказавшихся под господством японцев айнских деревнях, не ограничивались только беспощадной экономической эксплуатацией. Убийства айнов, зачастую беспричинные, также стали частью жестокой реальности, в которой оказался этот народ после принудительного присоединения к Японии. Нередко путешественники, ранее посещавшие места обитания айнов, констатировали практически поголовное исчезновение айнских общин после контактов с японцами. Например, Н.В. Буссе пишет: «Казак Березкин доложил мне, что в селениях Найоро и Найпу у берегов залива Анива он видел лишь одного оставшегося в живых айна, которому японцы разрубили плечо и нанесли еще несколько ран; в чем айны провинились – Березкин не знал» [Буссе Н.В., 2007].

Эти преступления могли бы остаться тайной, так как японские власти строго запрещали согражданам проникать на айнские территории. Запрет вводился не только с целью сокрытия многочисленных злоупотреблений со стороны японских торговцев и промышленников против айнов, но и для того, чтобы не позволить недовольным из числа самих японцев скрываться в айнских землях – власти помнили, что многие из них примыкали к айнским восстаниями в прошлом и даже возглавляли их [Арутюнов С.А., ­Щебеньков В.Г., 1992]. Далеко не все в Стране восходящего солнца в то время рассматривали айнов лишь как дешевую рабочую силу. Среди японцев были и те, кто с сочувствием относился к айнам и проявлял о них заботу, в том числе стремясь донести до широкой общественности правду о том, что творится в айнских деревнях.

Жестокость по отношению к айнскому населению и экономический гнет так и могли бы быть преданы забвению, если бы не работа ряда исследователей, которым удалось проникнуть на Хоккайдо, собрать свидетельства очевидцев и оставить ценные записки, свидетельствующие о жестокой политике японцев по отношению к айнам.

Одним из таких энтузиастов был путешественник Маццура Такэсиро, который в 1854 году посетил Хоккайдо, написав по итогам своей поездки работу под названием «Описание современных эдзосцев», которая тут же была запрещена цензурой и увидела свет лишь более полувека спустя [Matsuura Takeshiro, 1981].