Белая книга айнского народа

Емкая характеристика политики японских властей в отношении айнского населения в тот период была дана русским исследователем Д.М. Позднеевым: «Со стороны правительства делается кое-что для айну, которые слишком малочисленны, чтобы стать неудобными или опасными, и их стараются сохранить как достопримечательность» [Позднеев Д.М., 1909].

Нередко случалось, что под давлением японских интеллектуалов, часть из которых в том числе работала в органах государст­венной власти, Токио разрабатывал многообещающие инициативы, которые могли бы облегчить жизнь айнов. В то же время непосредст­венно «на земле» в качестве их исполнителей выступали местные власти, которые почти поголовно были проникнуты расистскими взглядами и считали айнов лишней «головной болью», а их постепенное вымирание на фоне тотальной нищеты и эпидемий – «естественным» явлением, свидетельствующим о неспособности этноса выдерживать конкуренцию с «более развитой» японской нацией. Упрощенные идеи социал-дарвинизма глубоко проникали в умы японских чиновников и политиков, которым поручалась работа с ­айнами.

Показателен в этом отношении «Закон о покровительстве аборигенам», который был принят в 1899 году. Составленный, в целом, в демократическом и гуманистическом духе и отражавший многие прогрессивные веяния своего времени, этот закон, однако, был лишен четких и прозрачных механизмов своей реализации. Как следствие, его эффективность оказалась чрезвычайно низка. Как пишут современные исследователи, он «открыл широкие просторы для многочисленных японских спекулянтов, жуликов, которые наживались на бедственном положении и невежестве доверчивых айнов».

Многие положения закона, по своей сути прогрессивные, на деле оказались насмешкой над тяжелым положением айнов в японском обществе. К примеру, в нем прописывались положения о раздаче айнским семьям семян и сельскохозяйственных орудий, обеспечении лечения для больных и попечения для детей и стариков, ассигнования пособий для школьников, выделения средств на похороны. Однако при этом предполагалось, что все эти средства будут выделяться из специального фонда, который на паритетных началах будет формироваться за счет взносов айнских общин и дотаций японских властей. Учитывая практически поголовную нищету, в которой к тому времени проживали айны, и повсеместную коррупцию местных властей, расхищавших выделявшиеся на ­аборигенов скромные дотации, можно понять, что все эти «прогрессивные» инициативы были восприняты айнским населением как очередная жестокая насмешка.

В законе не учитывалась специфика традиционного уклада айнов, что позволяло на легальных основаниях организовывать ограбление айнского населения. К примеру, разрешалось отбирать у айнов земли, которые не обрабатываются в течение длительного времени, что было само по себе абсурдно, поскольку айнские племена практически не занимались земледелием, а жили за счет охоты и собирательства.

Важной чертой закона 1899 года, также серьезно ударившей по коренному населению Хоккайдо, было отсутствие возможностей для закрепления за айнами права землевладения. Достаточно широкие возможности для использования земельных наделов, на которые, согласно закону, могли претендовать айны, остались на бумаге. Ситуация усугублялась тем, что «освоение» Хоккайдо японские власти вели специфическими способами, которые не могли не угрожать безопасности айнского народа. Так, в интересах заселения острова японцами власти фактически ссылали туда толпы ронинов – бедных, нередко деклассированных самураев. На базе маргинализированной массы, зачастую не знавшей никаких способов заработка, кроме бандитизма, власти с 1874 года создавали на Хоккайдо «­военные поселения», численность населения которых к 1899 году составила около 40 тысяч человек. Они получали самые выгодные, плодородные земли, ранее принадлежавшие айнским племенам [История Японии, 1998]. Формально «аборигенам» выделялись небольшие охотничьи угодья, однако в большинстве своем они быстро «уступались» японским переселенцам, нередко платившим по несколько бутылок сакэ за каждый подобный участок [Okuyama Ryo, 1979].