Белая книга айнского народа

Изображенный этим автором быт типичной айнской деревни, находящейся под надзором японцев, удручает. Он пишет о тяжелой круглогодичной работе, на которую сгоняется все пригодное к труду население, получающее в качестве оплаты один раз в три дня чашку «пищи» – перемолотых в кашу объедков. Та немногая охотничья добыча, которой айны умудряются разжиться в свободное от трудовой повинности время – а его у айнов практически нет! – тут же отбирается японцами. Тело местных жителей едва прикрыто рубищами и обносками, смерть от холода или истощения в молодом возрасте – привычное явление. Повальные эпидемии сифилиса, оспы, кори, тифа, скарлатины, дизентерии, туберкулеза, гриппа и других смертоносных для той эпохи заболеваний регулярно проходят через айнские деревни, подчас уничтожая их почти что до последнего жителя.

Сексуальное насилие в отношении айнских женщин – одна из наиболее темных страниц в драматичной истории отношений двух народов. Не будет преувеличением сказать, что принуждение айнок к проституции, о котором известно со слов очевидцев, составляет сюжет, по своей постыдности не уступающий широко известной практике использования корейских и китайских женщин на «станциях утешения» – полевых борделях, открывавшихся для нужд японской армии в годы Второй мировой войны.

Вот, что пишет выдающийся российский исследователь айнов начала XX века Б. Пилсудский: «Нельзя не упомянуть еще один из доходов молодых айнских женщин и их родных, принявший широкое распространение со времен полного подчинения японцам и обязательных работ на промыслах. Я имею в виду торговлю женским телом. На западном берегу много венерических больных, и ­особенное подчинение айнок японцам, которые заражают их самыми разнообразными болезнями» [Пилсудский Б., 1903]. Беспощадная сексуальная эксплуатация айнских женщин привела к широкому распространению среди айнских общин сифилиса, который сами аборигены называли «ниспон арака» или «сисам икони», то есть «японская болезнь» [Таксами Ч.М., Косарев В.Д., 1990]. Традиционные формы брачных отношений среди айнов способствовали быстрому распространению этого заболевания и стремительному вымиранию айнского народа.

Подытожить приведенное здесь описание отношения японцев к айнам можно словами современного исследователя Ч. Дюбрей: «В поздние годы периода Эдо и в ранний период Мэйдзи… айны все еще мыслились как недочеловеки, как собаки» [Dubreuil C., 2007].

Бесчеловечное отношение самурайских властей к айнам имело под собой двоякое основание – с одной стороны, типично колониальное стремление нажиться за счет рабского труда «варваров», с другой – уничтожить их стремление к свободе, подорвать самосознание народа. Следует отметить, что этой цели японские власти добились вполне успешно, поскольку никаких крупных волнений среди айнского населения начиная с середины XIX века уже больше не фиксировалось. Современные историки отмечают: «Айны… уже не могли оказывать массовое сопротивление, подниматься на освободительную борьбу, но проявляли свой протест в различных формах. Одни решались на самоубийство, другие убивали насильников, часть уходила и пряталась в горах» [Таксами Ч.М., Косарев В.Д., 1990].

* * *

Таким образом, к тому моменту, как айнские земли и их обитатели были официально включены в состав Японии, айнское население уже оказалось в значительной степени обескровлено, истреблено, поставлено на грань выживания, а их хозяйственный уклад, быт, культура и религия находились под постоянным разрушительным давлением. Во многом это объяснялось укоренившимся в сознании японского общества многовековым пренебрежительным отношением к айнам.

Даже после того, как «аборигены» были объявлены подданными императора, в отношении айнского населения страны ­продолжала действовать уходящая корнями в более ранние эпохи идеология, в соответствии с которой неяпонские народы, в особенности аборигенное население «исконно японских территорий», расценивались как «варвары». Согласно взглядам создателей этой идеологии, «варварские народы» стоят на несравненно более низкой ступени социально-экономического, культурного и нравственного развития, нежели японцы. Поэтому последним надлежит выполнить возложенную на них «божественную миссию» и «цивилизовать варваров». При этом отношение покоряемых народов к этой «цивилизаторской» миссии японских идеологов не интересовало, поскольку они считали, что «варвары» в силу присущей им отсталости не способны понять те «блага», которые им предлагает Япония [Fitzhugh W., Dubreuil C., 1999].