Белая книга айнского народа

К радикальным изменениям в жизни сахалинских айнов привело и грубое вмешательство японцев в экосистему острова и прибрежных вод. Например, японские рыбаки наглухо перекрывали сетями устья рек, не позволяя рыбе подниматься в их верховья. Это привело к тому, что во второй половине века полностью исчезла уникальная локальная подгруппа сахалинских айнов – «киморо унтара» («люди из горной тайги», «лесовики»). Так назывались племена, жившие не на берегу моря, а в лесах в глубине острова. Обезрыбливание сахалинских рек вынудило их двинуться в поисках пропитания на побережье, где они тут же попали в кабалу японских промышленников, которые были лишь рады этому новому притоку практически бесплатной, готовой работать за скудное пропитание рабочей силы.

Хищнические методы эксплуатации природных ресурсов имели пагубные последствия и для морских экосистем. Например, уже к 1880-м годам исчезли айны, проживавшие на берегу залива Анива, воды которого раньше изобиловали рыбой и китами [Таксами Ч.М., Косарев В.Д., 1990].

Помимо социально-экономической деградации сахалинских айнов исследователи тех лет отмечали и их моральный упадок. Айны, которым традиционно были присущи высокие ­нравственные свойства, развитые понятия о чести, достоинстве, справедливости (это отмечали в том числе европейские путешественники XVII–XIX веков), теперь во многом утратили эти черты [Брылкин Г., 1864]. Интересно отметить и определенные исключения – так, Ф.М. Августинович в 1874 году писал, что жившие под российской юрисдикцией айнские племена северо-восточного и северо-западного побережий Южного Сахалина были «бодрее и развитее», демонстрировали полную свободу от японского влияния и вдобавок вели довольно зажиточную жизнь за счет торговли пушниной, которую у них никто не отбирал и которую они имели возможность продавать русским купцам [Августинович Ф.М., 1874].

После 1875 года, когда Сахалин по договоренности с Токио полностью перешел под российскую юрисдикцию, японские власти вывезли значительную часть сахалинских айнов на Хоккайдо. «Ничего нового, кроме трудностей и бед, их там не ждало, – пишут историки, – иммигранты были обложены податями, охвачены воинской повинностью и прикреплены к определенным населенным пунктам» [Таксами Ч.М., Косарев В.Д., 1990]. Но самое главное – новое место жительства, Цуисикари, удаленное на тридцать километров от берега моря, не подходило для ведения традиционного хозяйства сахалинских айнов, которые были привязаны к морской стихии, дававшей им источник пропитания.

Судьба насильственно вывезенных японцами сахалинских айнов, известных также как айны-исикари, глубоко трагична. Уже через несколько лет на айнскую общину Цуисикари обрушилась эпидемия холеры, которая унесла жизни примерно половины ее обитателей, бывших не в состоянии противостоять болезни на фоне скудного питания, истощения организма тяжелыми работами и антисанитарных условий. Оставшиеся в живых потянулись обратно на Сахалин, куда к началу XX века переселилось примерно 200 айнов – не только исикари, но и их хоккайдские соплеменники, бежавшие из-под власти японцев. В большинстве своем им приходилось возвращаться обманным путем – испрашивая у японцев разрешения поклониться могилам предков на сахалинской земле или нанимаясь матросами на идущие к острову суда. Увы, эти люди не могли предвидеть, что уже в 1905 году по итогам русско-японской войны вся южная часть Сахалина на следующие четыре десятилетия перейдет под власть Японии.

Горький опыт переезда на Хоккайдо, насильственной депортации в Цуисикари, борьбы с голодом и лишениями, смертоносных эпидемий и трудного пути назад наложил тяжелый отпечаток на сахалинских айнов. В частности, отмечалось, что на фоне этих тяжелых событий в айнских общинах на острове стали отмечаться многочисленные случаи психических расстройств [Лим С.Ч., 1948. С. 121–135]. Что касается осевших на Хоккайдо выходцев с Сахалина, то их дальнейшая жизнь сложилась тяжело. Гостивший среди них в 1888 году английский исследователь Дж. Диксон отмечал, что жизнь на Карафуто (японское название острова Сахалин) вспоминалась старшими айнами как исключительно счастливое ­время [Dixon J.M., 1883. P. 39–50].

Парадоксально, но трагедия сахалинских айнов на Хоккайдо была воспринята японскими политиками того времени как позитивный опыт «окультуривания» этого народа. Современный западный историк Д. Хаувелл отмечает, что поселение Цуисикари стало первой попыткой целенаправленного вмешательства правительства ­Мэйдзи в жизнь айнского этноса для его японизации и ликвидации его культуры [Howell D.L., 2005]. Несмотря на неудачу, правительство продолжало попытки распространить этот опыт на всех айнов Хоккайдо.