Белая кошка

Снова лезу в поисковик за подходящей врачебной белибердой. «У пациента зафиксировано расстройство сна, вызванное употреблением стимуляторов, что привело к приступам бессонницы. Прописаны необходимые препараты, которые должны нейтрализовать расстройство. Бессонница часто вызывает хождение во сне. Согласно результатам обследования, Кассель может возвращаться к занятиям, инцидент с сомнамбулизмом не повторится».

Меня распирает от гордости. Вокруг куча серьезного вида дядек печатают бизнес-схемы и чертежи. Вот бы подойти к кому-нибудь и похвастаться, какой я умный. Что бы еще написать от лица поддельного Черчилля?

«Осмотр не выявил никакого внешнего негативного воздействия на пациента».

Пусть не волнуются. Да и я не буду. Всего-навсего сумасшедшее, грызущее меня изнутри чувство вины.

Распечатываю поддельное письмо и вдобавок поддельный конверт. Заклеиваю его, оплачиваю счет за пользование компьютером, сканером и принтером. Опускаю письмо в почтовый ящик. Хорошо бы еще как-то подстраховаться на всякий случай.

Но лучше всего, конечно, просто перестать ходить во сне.

К четырем добираюсь до Веллингфорда. Сэм, наверное, на уроке драмы. В учебный театр имени Картера Томпсона проскользнуть проще простого. Усаживаюсь в кресло на последнем ряду. Свет приглушенный, студенты толпятся на сцене, Пиппин бросается на отца, массовка бросается на него, мисс Ставракис, учительница драмы, помирает от скуки:

– Встань ближе. Пиппин, нож повыше. Надо, чтобы в нем отразился свет.

Одри улыбается Грегу Хамсфорду. Отсюда плохо видно, но я по памяти представляю себе ее глаза – точно в тон голубому свитеру.

Ставракис втолковывает Джеймсу Пейджу (он играет Карла):

– А ты, пожалуйста, не двигайся. Лежать всего ничего, воскреснешь через минуту.

На сцену выходит Сэм и прокашливается:

– Кхм… Прошу прощения, можно хотя бы раз опробовать наш спецэффект? Без крови получается неправдоподобно, к тому же нам нужно попрактиковаться. Кстати говоря, может, Пиппину лучше застрелить Карла? Гораздо круче, чем ножом. Используем особые пакеты, как брызнет в разные стороны!

– Восьмой век. Никаких пистолетов.

– Но в начале мюзикла у всех костюмы из разных исторических эпох. Так что…

– Никаких пистолетов!

– Ну ладно, но один-то пакет можно? Или прикрепим к фальшивому лезвию специальный контейнер.

– Сэм, нам нужно еще раз отрепетировать сцену. Подойди ко мне завтра перед началом, мы обо всем поговорим. Хорошо?

– Хорошо.

Он уходит за кулисы, я отправляюсь следом. На сцене Одри что-то кричит о субботней вечеринке.

В подсобке на столе разбросаны бутылки с красной жидкостью и обертки от презервативов.

– Ну и чем вы тут занимаетесь? На драме народ развлекается вовсю, я смотрю.

Сэм резко поворачивается, он не слышал, как я вошел. Взглянув на презервативы, он нервно хихикает, краснеет и пускается в объяснения:

– Это для крови. Они прочные, но хорошо рвутся, когда надо.

Подбираю один со стола.

– Ну как скажешь, брат.

– Да нет, гляди. Крепишь маленький заряд на металлическую пластину поверх губки или пленки, потом пакет с кровью. Работает на батарейке. Приматываешь скотчем к актеру, прикрепляешь кнопку, чтобы не видно было. Прозрачным скотчем, например. Если для кино – вообще неважно, пускай провода торчат – сотрут при монтаже. Но в театре надо все аккуратно и незаметно.

– Ну да. Жалко, она тебе не разрешит.

– Ей и накладки мои не понравились, а я хотел Джеймсу сделать бороду. Интересно, Ставракис видела портреты Карла Великого вообще? Бородища ого-го. Ты в порядке?

Сэм пристально смотрит на меня.

– А то. Лучше всех. Так кто сколько выиграл?

– Да, извини.

Сосед убирает свое добро.

– Засекли двоих учителей. Почти никто на них не ставил, всего трое. Тебе… нам надо выплатить около шести сотен.

– Ну, не всегда везет. Кто?

Серьезный просчет. Но лучше пусть Сэм не знает, насколько серьезный. Как обычно, я слишком полагался на проигрышные ставки.

– Рамирес и Картер, – ухмыляется мой сосед.

Качаю головой. Учительница музыки и учительница английского. Обе замужем.

– Доказательства? Без них выигрыш…

Сэм открывает ноутбук. На фотографии миссис Картер обнимает миссис Рамирес за шею и целует ее в губы.

– Может, фальшивка? – спрашиваю я с надеждой.

– Нет. Знаешь, после твоего отъезда все ведут себя странно. Начали про меня друзей расспрашивать.

– Людям обычно не нравится, что у букмекера тоже есть друзья. Подозревать начинают.

– Но я не собираюсь бросать своих друзей.

– Никто тебя и не заставляет, – отрезаю машинально, а потом вздыхаю. – Я пошел за наличкой. Слушай, прости, что веду себя как свинья, требую доказательств.

Жутко неловко. Разговариваем, как два подельника.

– Да нет, ничего особенного, ты всегда такой. И ведешь себя как обычно.

Сэм, кажется, искренне озадачен. Привык, наверное, иметь дело с подозрительными вспыльчивыми типами. Или я никогда и не походил на нормального, только зря себе льстил.