Белая кошка

Иду в библиотеку. Если меня застукает Норткатт или кто-нибудь из ее прихвостней, точно впаяют «нарушение административного предписания», я же вроде как на больничном. Лучше не смотреть никому в глаза. Стараюсь ниже опустить голову.

Библиотеку Лейнхарта построили в восьмидесятых на деньги какого-то известного музыканта. Тогда, вероятно, казалось, что это перекошенное круглое здание удачно осовременивает старинные кирпичные постройки. Новое слово в архитектуре. В действительности – самое уродливое строение на кампусе. Зато внутри уютно: повсюду диваны, от центра веером расходятся книжные стеллажи, в главном читальном зале красуется громадный глобус. Каждый год двенадцатиклассники пытаются его украсть – регулярные ставки.

Из-за большого дубового стола мне машет рукой библиотекарша в очках в продолговатой разноцветной оправе. Она сама недавно выпустилась из колледжа, и некоторые придурки пытаются ее закадрить и ставят на это. Такие ставки мне принимать противно.

– Здо2рово, что вы вернулись, Кассель.

– Я тоже рад, мисс Фиске.

Раз уж она меня заметила, надо не вызывать подозрений. Надеюсь, Фиске не сразу поймет, что я не насовсем, а когда поймет, уже вернусь в школу по-настоящему.

Рабочий капитал спрятан в огромном переплетенном в кожу словаре имен собственных. Три тысячи долларов. Я уже два года их тут храню, и пока все шло гладко. Никто этим словарем не пользуется, кроме меня. Боюсь только, что книгу в любой момент могут списать – какой прок от ономастикона? С другой стороны, том на вид дорогущий, название непонятное, и веллингфордовское начальство наверняка его хранит, чтобы втирать очки родителям: вот, мол, какие заумные книжки читают наши ученики.

Достаю шесть сотен, несколько минут делаю вид, что рассматриваю сборники поэзии Возрождения, а потом по-тихому сливаюсь в общежитие. Там уже должен ждать Сэм. На лестнице я чуть не натыкаюсь на Валерио. Второпях ныряю в туалет и запираюсь в кабинке. Сердце бьется как сумасшедшее. Прислонившись к стене, успокаиваю сам себя. Ничего страшного, меня пока не застукали. Валерио, видимо, ничего не заметил. Пишу сообщение Сэму.

Через минуту он уже в туалете.

– У нас тут тайная явка?

– Смейся-смейся.

Даже не злюсь на него, скорее испытываю облегчение. Открываю дверь кабинки.

– Все чисто. Прием-прием. Орел в курятнике. Бабушка приехала.

Невольно улыбнувшись, достаю деньги.

– Ты прямо мастер маскировки.

– Слушай, Кассель, научи меня вычислять процент, а? А если я сам захочу на что-то поставить? А как ты перераспределяешь деньги игроков? В интернете я нашел кое-что, но ты вроде по-другому работаешь?

– Все сложно.

Не хочется объяснять, что на самом деле я мухлюю.

Сосед наклоняется к раковине.

– Мы, азиаты, знаешь ли, здорово сечем в математике.

– Ну ладно, гений. Давай в другой раз.

– Лады.

Интересно, а не собирается ли Сэм выкинуть меня из дела? В случае чего можно устроить ему серьезные неприятности. Хотя думать об этом неприятно.

Сосед пересчитывает деньги. Я слежу за ним в зеркале.

– Знаешь, какая у меня мечта?

– Какая?

– Вот переделаю свою кровать в робота, чтобы она билась до смерти с другими робокроватями.

– Получилось бы классно, – смеюсь я.

Сэм смущенно улыбается:

– Ставки можно было бы принимать. Разбогатели бы в момент.

Замечаю, что по белой кафельной плитке разбегаются в разные стороны пожелтевшие трещинки. Прислоняюсь к прохладной стене лбом, ухмыляясь во весь рот:

– Беру свои слова назад. Сэм, ты действительно гений.

С друзьями у меня никогда не ладилось. Я могу быть кому-то полезным, могу освоиться в любой компании. Меня приглашают на вечеринки, и в столовой сижу с кем захочу. Но если человеку от меня ничего не нужно, как ему доверять? Нелогично. Любая дружба – это союз, союз в поисках выгоды.

У Филипа есть лучший друг Антон, двоюродный брат Лилы. Он иногда приезжал с ней в Карни на каникулы. Как-то летом они с Филипом три невыносимо жарких месяца подряд пили все, что могли достать в нашей глуши, и ковырялись в своих тачках.

Ева – мать Антона и сестра Захарова. Получается, Антон – ближайший родственник старика по мужской линии. И он ясно дал понять Филипу: хочешь работать на семью, придется работать на меня. Такая у них дружба, была и есть, братец признает авторитет «друга» и во всем ему подчиняется.

Меня Антон никогда не любил. Из-за Лилы. Наши отношения никак не вязались с его статусом. Однажды он застал нас на кухне у Лилиной бабушки. Нам было тринадцать. Смеялись, боролись в шутку, натыкаясь на шкафы и стулья. Он схватил меня за шиворот и сбил с ног.

– Извиняйся, маленький извращенец.

В общем-то, правильно. Возня была лишь предлогом: мне постоянно хотелось прикоснуться к Лиле. Но я скорее бы позволил себя избить, чем признался.

– Прекрати! – закричала она, хватая двоюродного брата за затянутые в перчатки руки.

– Дядя послал меня сюда присматривать за тобой. Ему бы не понравилось, что ты все время проводишь с этим недоделком. Он даже не один из нас.

– Не смей мне указывать. Никогда.