Белая кошка

– Тогда договорились. Завтра…

– Ну да, он самый, – Сэм обращается уже не ко мне, голос приглушенный, как будто он прикрывает трубку рукой. – Хочешь с нами?

Еще что-то говорит, но уже не разобрать.

– Сэм!

Я изо всей силы ударяю кулаком по приборной панели.

– Кассель, привет.

Это Даника. Та самая, что вечно расхаживает с холщовой сумкой, на все имеет собственное мнение и в упор не замечает, что я ее избегаю.

– Что там с кошкой? Сэм сказал, тебе требуется помощь.

– Мне нужен только один человек.

Только ее мне не хватало для полного счастья.

– Сэм говорит, его нужно подвезти.

– А с его машиной что?

У моего соседа настоящий катафалк, бензина ест прорву. Поэтому, заботясь об экологии, Сэм его переоборудовал. Теперь машина ездит на альтернативном растительном топливе, и внутри всегда аппетитно пахнет картошкой фри.

– Точно не знаю.

Да, выбора, похоже, нет. Прикусив щеку, я с трудом выдавливаю:

– Тогда спасибо тебе большое, Даника. Ты настоящий друг.

Вешаю трубку, пока не наговорил гадостей. Как потом расплачиваться? Я же буду в долгу. Если дружба – союз в поисках выгоды, в этот раз я точно проиграл.

Дед в ярости. Как только появляюсь на пороге, он начинает вопить: я, дескать, взял автомобиль без спроса, это и мой дом тоже, поэтому именно я должен здесь горбатиться. Когда он принимается расписывать свою старость и немощность, не могу сдержать смех. Это злит его еще больше.

– Не ори! – огрызаюсь я и отправляюсь к себе в комнату.

Дед молча провожает меня глазами.

Хорошо, допустим всего на минуту, что кошка – это Лила. Нет, я пока в своем уме. Просто надо кое-что вычислить.

Кто-то ее превратил. Этот кто-то работает с моими братцами. Мастер трансформации, а значит, один (или одна) из самых сильных мастеров в Америке. Получается, мне крышка, ведь что я могу такому противопоставить?

На потолке приклеена скотчем репродукция Магритта – джентльмен из позапрошлого века смотрит в зеркало над каминной полкой, повернулся к зрителю ухоженным затылком, но в зеркале тоже отражается затылок. Мне понравилось, что лица не видно, потому я и купил эту картину. Только вот сейчас кажется, никакого лица у него и в помине нет.

В десять вечера звонит телефон. Сэм частит пьяным запинающимся голосом:

– Давай сюда, вечеринка в самом разгаре.

– Я устал.

Встать сил нет, уже целую вечность лежу и пялюсь на потрескавшуюся штукатурку.

– Давай. Я сам здесь только из-за тебя.

Перекатываюсь на бок:

– Это почему еще?

– Теперь я букмекер, и они меня обожают, – смеется сосед. – Гэвин Перри только что пива предложил! Это все ты, старик, вовек не забуду. Завтра вызволим твою кошку и…

– Ладно-ладно, где ты?

Забавно, Сэм помогает мне, при этом считает, что он у меня в долгу. Рывком поднимаюсь с кровати. Чего валяться, в конце-то концов? Лежу и думаю о Лиле, как она там мяукает в клетке, и безо всякого толка перебираю воспоминания одно за другим.

Сэм диктует адрес. Я знаю, где это. Родители Зои Пападополус вечно разъезжают по командировкам, поэтому у нее постоянно вечеринки.

Дед заснул перед телевизором. В новостях показывают губернатора Пэттона, сторонника второй поправки – той самой, которая обяжет всех принудительно пройти тест на владение силами. Пэттон распинается: мол, сами мастера должны поддержать поправку, продемонстрировать миру добрые намерения и законопослушность, а результаты проверки никто не узнает, полная конфиденциальность. Про доступ правительства к медицинским документам пока ни слова. Ну-ну.

Дедушка храпит. Забираю у него ключи.

Зои живет в огромном новом доме на Нешаник-стейшн – там таких несколько, а рядом лес. Подъездная дорожка заставлена машинами. Ворота распахнуты настежь, на крыльце какая-то девчонка, размахивая бутылкой вина, обнимается с коринфской колонной и истерически смеется.

– Что празднуем?

– Празднуем? – непонимающе повторяет она, потом улыбается: – Жизнь!

Не могу заставить себя улыбнуться в ответ. Зачем я здесь? Нужно что-то делать, вломиться, например, в проклятый приют. Когда мошенничаешь, самое сложное – бездействовать и выжидать. Тут-то нервы и сдают. Хорошо бы у меня не сдали.

Гостиная уставлена уже оплывшими свечами, вся мебель заляпана воском. Несколько мальчишек и девчонок сидят прямо на полу и пьют пиво. Один десятиклассник что-то говорит, и все оборачиваются ко мне.

Два года я бился, чтобы ничем среди них не выделяться. Какие-то пятнадцать минут – и все труды пошли прахом. Моя социальная жизнь, и без того нелепая и натужная, похоже, катится ко всем чертям.

Киваю собравшимся. Интересно, Сэм принимает на меня ставки? Самое время начать.

В кухне Харви Сильверман в окружении двенадцатиклассников опрокидывает одну рюмку за другой. Остальные толпятся снаружи, около бассейна. Для водных процедур холодновато, но там барахтается парочка учеников, прямо в одежде и с посиневшими губами.

Меня под руку берет Одри.

– Смотрите-ка, кто пришел! Кассель Шарп.