Белая кошка

– Спокойно, у меня есть план.

Друзья изумленно таращатся.

Не хочу оставлять Лилу одну, но мне нужно время – забрать деньги из библиотеки и раздобыть машину. Потом мы уедем из города, и она наконец будет в безопасности.

Даника пожимает плечами.

– Наверное. Сегодня я ночую в общежитии. После ужина родители отправляются на конференцию в Вермонт. У соседки по комнате аллергии нет. Мы сумеем ее спрятать. Да, думаю, справимся.

Лила опять рычит, но я все равно поднимаюсь из-за стола. Да уж, будет у них сегодня вечеринка в пижамах. Интересно, что приснится Данике? Холодно благодарю ее, голова занята расчетами.

– Погоди, не забудь про условие.

– Да, конечно.

– Подвези меня домой.

– Но я же… – встревает Сэм.

Даника не дает ему закончить:

– Мне нужен Кассель. И чтобы он зашел к нам на минуту.

Вздыхаю. Наверное, миссис Вассерман хочет со мной поговорить, все думает, я мастер.

– Времени нет, опаздываю к брату.

– Всего минута.

– Ладно, ладно.

Семья Вассерманов живет в Принстоне, совсем рядом с центром, в красивом кирпичном доме. На газонах цветут зеленые и желтые гортензии. Сразу видно: богатая семейка, старинный род, наследство, престижное образование, все дела – элита, одним словом. В такой особняк я никогда не вламывался.

Даника, конечно, заходит как ни в чем не бывало, бросает в прихожей сумку и ставит кошачью переноску на паркет. Коридор увешан офортами, изображающими человеческий мозг.

Лила тихо мяукает.

– Мама! – зовет Даника. – Мам!

В гостиной на блестящем отполированном столе бело-голубая ваза с уже несвежими цветами и два серебряных подсвечника. Руки так и чешутся запихать их к себе в рюкзак.

Оборачиваюсь. На лестнице стоит светловолосый мальчишка лет двенадцати и подозрительно пялится на меня, словно знает, что перед ним вор.

– Привет, ты брат Даники?

– Пошел к черту, – отзывается дитя.

– Добрый день! – доносится откуда-то издалека.

Иду на голос. Дверь в библиотеку приоткрыта. Возле стола на кушетке сидит миссис Вассерман, Даника ждет на пороге:

– Заблудился?

– Дом-то немаленький.

– Даника, заходите вы оба.

Даника заталкивает меня внутрь, а сама плюхается на стул возле окошка и принимается на нем крутиться. Аккуратно присаживаюсь на краешек коричневого кожаного пуфика.

– Очень приятно с вами познакомиться.

– Да ну? Рада слышать. А мне говорили, что ты настороженно относишься к нашему семейству.

У мамы Даники по плечам в беспорядке рассыпалась целая копна мелких русых кудряшек, босые ноги укрыты мягким бежевым покрывалом.

– Не хочу вас разочаровывать, но я не мастер. Ни над кем не работаю, так что тут, наверное, вышло недоразумение.

– А знаешь, откуда пошли выражения «мастер», «работать над кем-то»? – она пропускает мою реплику мимо ушей.

– Откуда?

– Это сравнительно современные выражения. Когда-то давно говорили «творить чудеса», «колдовать». Где-то с семнадцатого века и вплоть до тридцатых годов бытовал термин «ворожить». Глагол «работать» появился в трудовых лагерях. Когда запрет вступил в силу, неясно было, что делать с мастерами, не было четких юридических процедур, поэтому такие, как мы, обычно ожидали приговора в рабочих лагерях. Правительство не торопилось, и некоторым приходилось ждать годами. Там и возникли преступные кланы: в лагерях они вербовали подручных. Именно запрет положил начало современной организованной преступности. В Австралии, например, колдовство никогда официально не запрещали, и у них нет могущественных преступных синдикатов, как у нас. А в Европе семьи мастеров издавна пользуются уважением, считаются своеобразной аристократией.

– У нас некоторые тоже считают мастеров аристократами, – я вспоминаю мамины слова, – а в Австралии магию не запрещали, потому что страну основали сами мастера, ссыльные.

– Ты хорошо знаешь историю, но взгляни-ка сюда.

Она раскладывает на столе черно-белые фотографии. Женщины и мужчины с отрубленными руками держат на головах кувшины или подносы.

– Так поступали с мастерами раньше; в наши дни такое тоже случается, но уже не везде. Постоянно говорится о том, что мы злоупотребляем силами, что мастера всегда были серыми кардиналами, тайно управляли королями и императорами, притом что чаще всего волшебники жили в маленьких деревушках. Так порой происходит и сегодня. И все закрывают глаза на преступления против них.

Правильно. Какие могут быть преступления против мастеров, если они такие могущественные? Так все обычно и думают. Я смотрю на фотографии. Ужасные обрубки, шрамы; возможно, их прижигали каленым железом. Миссис Вассерман перехватывает мой взгляд.

– Удивительно, но некоторые из них научились работать ногами.

– В самом деле?