Белая кошка

Одри переводит взгляд с нее на меня, не понимая, что за игру мы затеяли.

– И что же он рассказывал? – спрашивает Дженна, прихлебывая диетическую колу.

– Это моя двоюродная сестра, она только что вернулась из Индии. Ее родители живут в ашраме. Я рассказывал про Веллингфорд.

– Твоя двоюродная сестра? – Одри упирает руки в боки.

Брови у Лилы ползут вверх, а потом она ухмыляется во весь рот.

– А! Не веришь, потому что у меня кожа светлее, чем у него?

Стейси вздрагивает, а Одри заглядывает мне в глаза – не оскорбился ли? В Веллингфорде не принято говорить о расовых различиях категорически, будь ты смуглым, черноволосым, рыжим, блондином или таким светлокожим, что просвечивают голубые прожилки вен. Такая вот политкорректность

– Да ладно. Мы не родные кузены. Моя мать замужем за братом его матери.

У мамы нет никакого брата. Но я и бровью не веду. Не улыбаюсь.

Обманываю девушку, в которую, возможно, все еще влюблен, и сам себе не могу признаться, что меня это заводит.

– Одри, – схема отработана до мелочей, – можно тебя на минутку?

– Кассель, – с нажимом произносит Лила, – мне нужно волосы подстричь, принять душ. Пошли. Очень рада была познакомиться.

Она улыбается девчонкам и хватает меня за руку. Вопросительно смотрю на Одри.

– Поговорите, когда он вернется в школу, – вмешивается Дженна.

– Она может помыться в общежитии, – задумчиво предлагает моя бывшая девушка.

– Так мы можем поговорить? – какой я все-таки подлец. – Здо2рово.

– Конечно, – Одри отворачивается.

Возвращаемся в Веллингфорд, Лила улыбается и беззвучно произносит одними губами: «Супер».

Мы сидим на бетонных ступеньках факультета изобразительных искусств. Шея у Одри покрылась красными пятнами – значит, нервничает. Моя бывшая девушка то и дело заправляет за ухо рыжую прядь, но та постоянно падает на лоб.

– Прости меня за вечеринку, – хочется прикоснуться к ней, погладить по волосам, но я сдерживаюсь.

– Я самостоятельная женщина и вполне способна отвечать за свои поступки. – Она теребит затянутыми в перчатку пальцами серые колготки.

– Просто…

– Знаю, я напилась, а целовать пьяную девушку не очень-то красиво, да еще на глазах у ее парня. Не самый благородный поступок.

– Грег – твой парень? – Тогда понятно, почему он так завелся.

Одри пожимает плечами, прикусывая нижнюю губу.

– А я ему вмазал! – пытаюсь отшутиться. – И никакой тебе дуэли на рассвете. Ты разочарована? Перевелось благородство в наши времена.

Она облегченно улыбается – радуется, что я не стал ни о чем расспрашивать.

– Да, разочарована.

– Со мной веселее, чем с Грегом.

Сегодня говорить с Одри так легко, ведь теперь я точно знаю, что не убивал девчонку, которую любил. Словно камень с плеч свалился. Как, оказывается, прошлое на меня давило.

– Но он меня любит сильнее.

– В таком случае он должен любить тебя просто чертовски сильно.

Заглядываю ей в глаза: не зря старался – щеки Одри покрылись неровным румянцем. Она шутливо тыкает меня в бок.

– Весельчак выискался!

– Так ты меня еще не забыла?

– Не знаю. Ты вернешься в школу? – Одри потягивается.

– Да.

– Время идет. Еще немного, и забуду точно.

– Разлука уменьшает умеренную любовь, – ухмыляюсь я, – и увеличивает сильную[10].

– Память у тебя. – Она смотрит куда-то мимо меня.

– Так я к тому же и умнее Грега. – Одри не отвечает, и я тоже поворачиваюсь посмотреть.

К нам через двор шагает Лила. Она успела выманить у кого-то свитер и длинную юбку, обрезала светлые волосы даже короче, чем у меня, на ногах по-прежнему болтаются ботинки со шнуровкой, губы накрашены розовым блеском. На секунду у меня перехватывает дыхание.

– Ничего себе, – удивляется Одри.

Лила улыбается еще шире и, подойдя ближе, берет меня под руку.

– Спасибо большое, что разрешила воспользоваться душем.

– Да не за что.

Моя бывшая девушка удивленно смотрит на нас, словно только сейчас заметила, что происходит нечто странное. Лила теперь выглядит по-другому – наверное, из-за этого.

– Кассель, мы опаздываем на поезд.

– Да. Одри, я тебе позвоню.

Она кивает с озадаченным видом.

Мы удаляемся в сторону станции. В конце срываешь куш и делаешь ноги. Серьезная афера или по мелочи – схема всегда одна и та же. На маму я похож, вот на кого, а вовсе не на отца.

Воскресенье, поэтому на вокзале почти пусто. На крашеной деревянной скамейке ругается парочка: парень моего возраста, у девчонки глаза на мокром месте. Старушка склонилась над тележкой из супермаркета. В дальнем конце платформы две девицы с ярко-розовыми ирокезами, хихикая, режутся в Game Boy.

– Надо позвонить твоему отцу, – вытаскиваю из кармана мобильник. – А вдруг его не будет в офисе, когда мы приедем?

Лила уставилась на торговый автомат. Лицо у нее непроницаемое, но отражение в стекле чуть подрагивает, как будто ее трясет.

– В Нью-Йорк не поедем, встретимся с ним в другом месте.

– Почему?

– Никто не должен знать о моем возвращении. Никто. Неизвестно, с кем еще в сговоре Антон.

– Понял.

Легкая паранойя вполне объяснима, она ведь через такое прошла.

– Я все время подслушивала и знаю про их план.

– Понял, – снова киваю. Тоже вполне объяснимо.