Белая кошка

– Обещай не рассказывать ему, что со мной было. – Лила переходит на шепот: – Не хочу, чтобы он знал про кошку.

– Понял. Сделаем, как ты хочешь, но ведь что-то мне надо будет ему сказать.

Чувствую смешанное со стыдом облегчение. Я зол на братьев и, в общем-то, их ненавижу, но если Захаров обо всем узнает, им не жить. Не уверен, что хочу именно этого.

Лила тянется к телефону.

– Тебя там не будет. Я пойду одна.

Открываю было рот, но она бросает на меня предостерегающий взгляд: хорошенько подумай, прежде чем сказать.

– Послушай, я только хочу тебя проводить. Поедем на поезде, как доберешься до места – я тут же исчезну. Как только ты будешь в безопасности.

– Я вполне могу о себе позаботиться, – она вот-вот зарычит.

– Знаю-знаю, – отдаю ей телефон.

– Вот и славно.

Лила набирает номер, а я хмурюсь. Отсрочка – это замечательно, но рано или поздно Захарову придется рассказать. Он в опасности. Нам нужен план.

– Ты же не думаешь, что отец будет винить в случившемся тебя? Дикость какая-то.

– Он будет меня жалеть, – отвечает Лила.

В трубке слышны гудки.

– Он увидит, какая ты храбрая.

– Возможно, но решит, что я не могу за себя постоять.

На том конце раздается женский голос, и Лила прикладывает телефон к уху.

– Позовите, пожалуйста, Ивана Захарова.

Удивленное молчание.

– Нет, я не шучу. Он захочет со мной поговорить. – Губы у Лилы сжимаются в тонкую линию, она пинает скамейку. – Немедленно позовите Захарова!

Поднимаю брови.

– Сейчас позовут, – шепчет Лила, прикрыв трубку рукой, потом закрывает глаза. – Привет, пап. Нет, я не могу доказать, что это я, – говорит она через несколько секунд. – Как я могу это доказать?

Слышу голос из трубки, Захаров почти кричит.

– Не знаю. Не помню. Не надо. Я не вру, я правда Лилиан. – Кусая губы, она бросает мне телефон: – Поговори с ним.

– Но что сказать?

Ладони вспотели от напряжения. Неужели придется беседовать с самим Захаровым? Лила хватает рекламную брошюру со стойки и сует мне.

– Скажи, пусть ждет нас там. – В ответ на мой недоуменный взгляд Лила раздраженно шипит: – У него комната в «Тадж-Махале».

Прикладываю трубку к уху.

– Э… Здравствуйте, сэр.

Он все еще кричит. Только через минуту до старика доходит, что это уже не Лила.

– Где она? Где вы сейчас? Говори! – тон повелительный, таким обычно отдают приказы.

– Она хочет встретиться в Атлантик-Сити. Говорит, у вас комната в «Тадж-Махале».

Молчание. Повесил трубку? Нет, он медленно и раздельно спрашивает:

– Это какая-то ловушка?

– Она просто хочет встретиться. Один на один. Будьте там в девять, и никому ни слова.

Сейчас он опять начнет кричать, так что лучше просто разъединиться.

– А мы успеем к девяти?

– Да, – Лила просматривает расписание, – времени навалом. Молодец.

Осторожно скармливаю автомату двадцатку и вбиваю нужную станцию. Из машины сыпется сдача, серебряные доллары звенят, словно маленькие колокольчики.

Из Джерси напрямую в Атлантик-Сити не попасть: нужно сначала доехать до Филадельфии, выйти на Тридцатой улице и пересесть. Мы устраиваемся в вагоне, и Лила жадно уплетает шоколадки одну за другой, а потом странным жестом вытирает рот кулаком, снизу вверх. На человека совсем не похоже.

Мне неловко. Отворачиваюсь к грязному окну. Стекло все в трещинах. Мимо проносятся бесконечные дома, и в каждом таятся свои секреты.

– Расскажи, что случилось той ночью, когда я тебя превратил.

– Ладно. Ты должен понять, почему об этом не следует знать отцу. Я единственный ребенок, притом девочка. У нас традиционная семья: женщины могут превосходно колдовать, но редко выбиваются в вожаки. Улавливаешь?

Я киваю.

– Если отец обо всем узнает, он отомстит Антону и твоим братьям, возможно, даже тебе, а я стану беззащитной малышкой, которую надо опекать. И никогда не встану во главе семьи. Я отомщу сама, сама спасу папу, и он увидит, что я достойный наследник.

Лила кладет ногу на ногу, задевая меня коленом. Ботинки страшно ей велики, один шнурок развязался. Да уж, глава семьи Захаровых.

Снова киваю. И вспоминаю, как Баррон бил меня ногами, как Филип стоял и смотрел. Внутри все вскипает от ярости.

– Одна ты не справишься. Тебе нужен я.

– А ты что, против? – щурится Лила.

– Я помогу, если ты не тронешь братьев.

Да, я ненавижу их, но это семья.

– Я заслужила месть, – она стискивает зубы.

– Ты хочешь поступить со своей семьей по-своему – ладно, но дай и мне поступить по-своему с моей.

– Ты даже не знаешь, что они с тобой сделали.

– Хорошо, расскажи, – сглатываю, и внутри все обмирает от ужаса.

– Хочешь знать, что случилось той ночью? – Лила облизывает губы. – Они спорили. Антон велел Баррону от меня избавиться. Ты должен был превратить меня в… не знаю во что. Стекляшку, которую можно разбить, во что-нибудь мертвое. Именно об этом они и говорили, пока ты прижимал меня к ковру. Филип сказал, если ты меня не убьешь, им придется действовать самим, тогда мне будет больно, будет много крови. Баррон все повторял: «Вспомни, что она с тобой сделала», а я кричала, что ничего такого не делала.

На мгновение она опускает глаза. Микровыражения. У всех они есть.

– А почему Антон хотел тебя убить?