Белая кошка

Дед хватает меня под руку. Я не могу вырваться, тело не слушается: слишком часто за последние несколько дней мне выламывали руки. Мы шествуем к выходу, но около бара мне удается привлечь внимание Антона.

– Смотри, кто пришел. Ты же знаешь деда?

Антон злобно щурится, старика он явно знает и недолюбливает. Оцинкованная стойка уставлена рюмками, рядом пустая бутылка из-под «Пшеничной».

– Зашел старых друзей проведать, мы уже уходим.

– Только не Кассель. Он же еще не выпил, – и племянник Захарова наливает мне рюмку.

Несколько молодых мастеров тут же переключают на нас внимание, оценивающе поглядывая на меня. Глаза у Антона горят, в любезной полуулыбке проскальзывает напряжение, он с обманчивым спокойствием облокотился на стойку. Настоящий вожак должен уметь подчинять таких, как мой дедушка. Антон не может уступить старику на глазах у всех. Будущему главе клана представился случай показать себя, а тут как раз я под руку попался.

– Выпей.

– Ему только семнадцать.

Парни хохочут. Я опрокидываю в себя рюмку. Водка обжигает горло и согревает желудок. Кашляю. Смех еще громче.

– Всегда так, – говорит кто-то, – первая хуже всего.

– Неправда, – Антон наливает еще одну. – Хуже всего вторая, ведь уже понятно, чего ждать.

– Валяй, – соглашается дед. – Еще одну, и мы уходим.

На часах двадцать минут одиннадцатого. Вторая рюмка прожигает все нутро. Один из парней хлопает меня по спине.

– Да ладно вам, – уговаривает он. – Пускай пацан останется. Мы за ним приглядим.

– Кассель, – голос у деда укоризненный, – ты же не хочешь завтра проспать свою распрекрасную школу?

– Я с Барроном приехал, – наливаю себе третью рюмку, Антоновы дружки в восторге.

– Ты поедешь со мной, – цедит старик сквозь зубы.

В третий раз водка на вкус как вода. Отойдя от бара, старательно спотыкаюсь. Меня переполняет лихая уверенность. Так и хочется сказать им: «Я Кассель Шарп, самый умный, обо всем подумал».

– Ты в порядке? – Антон пытается понять, насколько я пьян.

Все его планы зависят от меня. А я старательно пытаюсь изобразить бессмысленный взгляд: пускай побесится, не мне же одному страдать.

– В машине проспится, – дед тянет меня к дверям, проталкиваясь сквозь толпу.

– Дай только в туалет схожу. На секунду.

Старик, похоже, сейчас лопнет со злости.

– Да ладно. Ехать-то нам долго.

На часах пол-одиннадцатого. Сейчас Антон займет свое место подле дяди. Баррон, наверное, уже меня разыскивает. Только мы точно не знаем, когда Захаров отправится в туалет. У него, может, мочевой пузырь резиновый.

– Я пойду с тобой.

– Слушай, ну уж пописать меня отпусти. Обещаю не буянить, ладно?

– Ну да. Нет, не отпущу.

Мы проходим мимо кухни в темную дальнюю часть ресторана. Я оглядываюсь. На Захарове повисла какая-то красотка с длинными золотистыми волосами, ее рубиновые серьги сияют гораздо ярче его бледно-розового камня. Вокруг все расшаркиваются, пожимают руки в перчатках, обещают дать денег для фонда.

И тут в толпе я замечаю знакомое лицо. Лила? В свете люстры ее волосы кажутся белоснежными, губы накрашены кроваво-красной помадой. Ей нельзя здесь быть, слишком рано, из-за нее все сорвется.

Резко поворачиваюсь к столам с едой, к ней, но Лила уже исчезла.

– Теперь-то что? – ворчит дед.

Запихиваю в рот сырник.

– Пытаюсь перехватить что-нибудь поесть, вот что. Ты же совсем спятил – тащишь меня куда-то.

– Я знаю, Кассель, ты тянешь время: постоянно смотришь на часы. Завязывай со своими глупостями. Иди в туалет или не иди, и сразу поехали.

– Ладно.

Мы заходим в туалет. Без двадцати одиннадцать. Сколько еще получится тянуть кота за хвост?

У зеркала причесываются несколько мужчин. Около раковины тощая блондинка с припухшими веками нюхает кокаин, она даже не обернулась в нашу сторону. Запираюсь в первой кабинке, усаживаюсь на крышку унитаза и пытаюсь успокоиться.

Десять сорок три.

Лила, интересно, специально вышла? Хочет все провалить? А это вообще она была или у меня уже галлюцинации на нервной почве?

Снимаю пиджак, расстегиваю рубашку и приклеиваю скотчем пакет с фальшивой кровью прямо на голую кожу. Потом ведь сдирать придется вместе с волосами, но сейчас лучше об этом не думать. Протягиваю провод, слегка надрываю карман брюк. Еще немного скотча.

Десять сорок семь.

За бачком приклеена бутылка с рвотой. Кто же из них согласился на эту приятную процедуру? Я улыбаюсь.

Десять сорок восемь. Подсоединяю пусковое устройство.

– Ты там жив? – интересуется дед, кто-то хихикает.

– Секундочку.

Нарочито громко прокашливаюсь и выливаю в унитаз половину содержимого бутылки. Три дня эта дрянь простояла. Комнату наполняет отвратительный резкий запах. Меня, наверное, сейчас стошнит по-настоящему.

Выливаю остатки и аккуратно приклеиваю бутылку обратно за бачок. Теперь нужно наклониться над горшком. Мерзость. Снова сводит желудок.

– Кассель, все в порядке? – теперь у деда голос взволнованный.

– Все в норме, – сплевываю, спускаю воду, застегиваю рубашку и накидываю пиджак.

Открывается дверь, Антон кричит:

– Все на выход! Нам нужен туалет.