Белая кошка

Вот чем я занимался последние два дня, вернее, две ночи. Я так хорошо знаю его почерк, что подделать все записи не составило труда, страницу за страницей. Выдумал для Баррона новую жизнь, в которой он спасал главу клана, ведь это был отец Лилы. Жизнь, в которой мы с братьями работали вместе, преследуя благородные цели. Лучше всего получается врать, когда и сам рад поверить в собственную ложь.

Дед недоуменно хмурится, а потом лицо у него вытягивается, и он потрясенно качает головой.

– Так он не обсуждал все это с Захаровым?

– Нет, но думает, что обсуждал.

– А ты обсуждал?

– Лила хотела справиться без посторонней помощи. Так что нет, не обсуждал.

– Час от часу не легче, – вздыхает дедушка.

В последний раз я смотрю на тело. Что это блестит возле левой руки Антона? Та самая булавка для галстука: выпала, наверное, из кармана. Подбираю ее. В дверях стоит Захаров, а я даже не заметил, как он вошел.

– Кассель Шарп, – говорит он устало, – дочь сказала, это была ее идея.

– Да, но с настоящим пистолетом получилось бы лучше.

Захаров фыркает.

– Раз уж это она все придумала, не стану тебя убивать, хоть ты и трогал меня голыми руками. Просто скажи, как давно ты знаешь о своем даре трансформации?

Открываю рот, чтобы возразить. Я над ним не работал, почему он тогда так уверен?.. И вдруг вспоминаю отдачу – как корчился на полу, превращаясь во все подряд.

– Не очень давно.

– А ты знал? – Захаров обращается к деду.

– Мать просила ему не говорить, пока не повзрослеет. Собиралась все рассказать после освобождения. Кассель, такой талант многие хотели бы использовать. Я не совсем согласен с твоей матерью, но она умная женщина и…

– Я знаю, дед.

Захаров как будто что-то высчитывает в уме.

– Давай расставим все точки над i. Я не хочу оставлять и Баррона и Филипа в живых.

Киваю, ведь он явно не закончил.

– Дези прав, твой талант многие бы хотели использовать. Теперь ты принадлежишь мне. Пока ты работаешь на меня, я не трогаю твоих братьев, понятно?

Опять киваю. Следовало бы сказать, что мне все равно, мне плевать на братьев, но я молчу. «Только родные любят по-настоящему» – наверное, это правда.

– Тогда мы в расчете. Но только пока. Ступай на кухню; может, тебе там найдут чистую рубашку.

Дед натягивает правую перчатку, теперь на ней тоже болтается палец.

– Я тут подобрал… – протягиваю Захарову розовый самоцвет и только тут замечаю одну странность: у камня откололся уголок.

– Еще раз спасибо, Кассель, – натянуто улыбается отец Лилы.

Киваю, стараясь не показать, что все понял. Бриллиант бессмертия не может никого защитить, ведь это простая стекляшка.

Вечеринка в самом разгаре. На меня обрушивается целая волна звуков: смех, музыка, торжественные речи; наверное, весь этот гвалт заглушил выстрелы. Смерть Антона и вообще все произошедшее кажется нереальным. Вокруг сияют огни, искрятся бокалы с шампанским.

– Кассель! – ко мне бросается Даника. – Ты живой?

– Мы волновались, – вторит Сэм, – вы проторчали там целую вечность.

– Да, все в порядке. По мне разве не видно?

– Да уж, стоишь посреди ресторана весь в крови. Что-то определенно не в порядке.

– Сюда, – Захаров показывает на кухню.

– Мы с тобой, – настаивает Даника.

Я так устал, щека пульсирует от боли, по-прежнему ноют ребра. Где же Лила?

– Ладно, пошли.

Люди спешно расступаются перед нами. Видимо, я действительно выгляжу неважно.

В кухне не протолкнуться: официанты разносят подносы, на которых блины с икрой, чесночные гренки, крошечные пирожные с засахаренными дольками лимона. В желудке, к моему удивлению, начинает бурчать. У меня на глазах только что убили человека, как можно хотеть есть после такого? Но я просто умираю с голоду.

У дальней стены двое громил держат за руки Филипа. Это Лила приказала его привести или Захаров? При виде меня лицо брата искажается от ярости.

– Ты все у меня отнял, – кричит он. – Мору, сына, будущее! Абсолютно все!

Пожалуй, что так. Сказать, что я сожалею?

– Вот отстой, да?

Он рвется ко мне, но телохранители держат крепко, волноваться не о чем. Даника уводит меня к раковинам.

– Ты еще пожалеешь, что на свет родился! – вопит Филип.

Пусть надрывается. Нас уже поджидает Лила. В одной руке бутылка водки, в другой – лоскут ткани.

– Залезай-ка.

Покорно сажусь на стойку, отодвигая в сторону миску с мукой и лопатку. Филип еще что-то кричит, но голос его доносится как будто издалека. Я улыбаюсь.

– Лила, это Даника. С Сэмом вы уже вроде знакомы. Мои школьные друзья.

– Послушай, он что, правда назвал нас друзьями? – изумляется сосед, его подруга смеется.

Лила смачивает ткань водкой.

– Прости, что не рассказал весь план – про Баррона.

– Залез в его блокноты? И что-то там наворотил.

В ответ на мой удивленный взгляд она улыбается.

– Я там три года прожила, помнишь? И видела эти его тетрадки. Умно.

Лила прижимает к моей щеке салфетку. Из горла вырывается стон – как щиплет!

– Ой! Командирша.

Ее улыбка делается еще шире, Лила наклоняется ко мне:

– Я знаю, кто я. И я знаю, тебе это нравится.

Сэм хихикает. Ну и что? Мне и правда нравится.

Глава девятнадцатая