Белая магия любви

– О, конечно, – сказал Питер. – Полагаю, это как-то связано с этим. Но твое упрямство…

– Вот именно, – передразнила девушка. – Упрямство. Ну, какова бы ни была моя причина, я уезжаю отсюда следующим поездом.

– Но я имел в виду именно это, – возразил Хэнки. – Я должен уехать отсюда.

– Лучше останься и дай отцу понять, что ты ни в чем не виноват, – посоветовала она. – Если бы мы вместе поехали в город, он был бы уверен, что ты в сговоре со мной.

– О, я останусь, я останусь, – воскликнул Питер. – Но куда ты поедешь , Беатрис?

– Не хочу, чтобы у моих друзей были неприятности, – сказала она. – Я возьму Валентайн и поеду в отель "Уолкотт". Приходи и звони. Я не скажу отцу.

– В отель! – Питер ошеломленно уставился на нее. —Ты же не хочешь сказать, что уезжаешь из дома навсегда?

– А ты бы не стал … на моем месте?

– Нет. Я был бы благоразумен и вступил бы в брак с человеком, которого пожелал бы мой отец.

Беатрис вопросительно посмотрела на него.

– Хэнки, – сказала она, – ты должен каждый день падать на колени и благодарить судьбу за то, что тебе посчастливилось избежать брака со мной.

Ее озорная улыбка, ее насмешливый тон в сочетании с самими словами немедленно оказали на него успокаивающее действие. Уже не в первый раз у него возникло леденящее, тошнотворное предчувствие, что в этом взгляде на брак между ними была правда. Помолчав, он сказал:

– Но что ты будешь делать?

– Будь я благословенна, если знаю, – ответила она, как будто это не имело ни малейшего значения.

– У тебя не будет друзей. Никто не посмеет дружить с тобой.

– У меня теперь есть друзья? Есть что-нибудь, что можно назвать моим собственным?

– Тогда, насколько я понимаю, у тебя не так уж много денег. Достаточно, чтобы заплатить за платья?

– Примерно.

– Тогда … что ты будешь делать? – Повторил он с искренней, дружеской заботой в голосе и, что еще лучше, в глазах.

– Это неважно. Я убегаю от худшего, с чем могла бы столкнуться.

– Выходи за меня замуж, Беатрис, – воскликнул он. – Это неплохая ставка, если ты проиграешь.

Она импульсивно протянула руку с благодарной улыбкой, самой милой и дружелюбной, которую он когда-либо получал от нее.

– Мне это нравится, Хэнки! И мне нравится, когда ты показываешь, кто ты на самом деле. Но я не воспользуюсь твоим великодушием.

– Я серьезно, Беатрис, – сказал он с мертвой, трезвой зерьезностью.

Она с улыбкой покачала своей хорошенькой головкой.

– До свидания. Приходи ко мне. Если мы наткнемся друг на друга при отце, мы будем хмуриться и смотреть в разные стороны.

– За кого ты меня принимаешь?

– За человека с небольшим здравым смыслом. Будь тверд с отцом, ради Элли.

– Но я хочу тебя.

Она убежала, смеясь, как будто ей было все равно.

Она постаралась сделать свой отъезд незаметным. Но ее отец не хотел этого. Он направлялся к дому с самой сильной яростью, которая мгновенно испарилась, когда он увидел ее и горничную, ожидающих, пока несколько чемоданов и пакетов будут загружены на крышу туристического автомобиля. При виде этого он снова сошел с ума. Он дико бросился к ним и закричал, не обращая внимания на слуг, – отведи эту машину обратно в гараж, Лери! Валентайн, иди в дом – доложи миссис Ричмонд. А ты, – он безумно уставился на дочь, – если уйдешь отсюда, пойдешь пешком!И ты никогда не вернешься!

Беатрис взяла у горничной сумочку.

– Прощай, Валентайн, – сказала она.

В ее поведении было удивительное, спокойное достоинство, деликатная правильность позиции, ни вперед, ни назад, очевидная чувствительность к ситуации, но при этом никакого желания усугубить ее демонстрацией превосходства или вызовом. Это была ситуация, жестоко испытывающая характер. Беатрис ответила на испытание таким образом, что это предвещало ей хорошую возможность позаботиться о себе в любых обстоятельствах. Она мило, но сдержанно улыбнулась взволнованным слугам и пошла по дороге.

Валентайн поколебалась, затем двинулась вслед за ней.

– Вернись! – Крикнул Ричмонд. – Ты работаешь на меня, а не на мою дочь.

Беатрис, догадавшись, что происходит, остановилась и обернулась.

– Делай, как говорит мой отец, – сказала она. – Я не смогу тебя содержать.

– Я тоже принадлежу себе, мадемуазель, – ответила девушка со спокойным достоинством, равным достоинству ее госпожи. – Я не могу здесь оставаться. Я пойду с вами, если позволите. Но … я не останусь здесь.

Ричмонд, поняв, что ярость импотента снова поставила его в безвыходное положение, исчез в доме. Прежде чем Беатрис и Валентайн добрались до сторожки, их обогнал автомобиль. Шофер Лери подогнал машину вплотную к пешеходной дорожке, спрыгнул с сиденья и открыл дверцу.

– Тебя послал мой отец? – Спросила она.

– Да, мадемуазель.

Когда обе женщины сели, Беатрис настояла, чтобы Валентайн села рядом с ней. Беатрис сказала, – я не верю Лери.

Валентайн странно улыбнулась.

– Но, – продолжала Беатрис, – отец никогда не будет наводить справки.

– Лери понимает, – сказала Валентайн.

– Понимает что?

– Что вы победите. Ваш отец обожает вас.

– Ты не знаешь, – сказала Беатрис, решительно отрицательно качая головой. – И я не могу тебе сказать.

Потерянная судьба Уэйда