Белая магия любви

– Я не могу этого сделать, Беатрис, – наконец сказал он, глубоко извиняясь. – Если бы я мог сказать тебе, в каком ужасном положении я нахожусь, уверяю тебя, ты бы не винила меня.

– Для меня будет лучше сделать это в одиночку.

– Ты собираешься освободить меня? – Воскликнул он нетерпеливо.

– Что бы сказал отец, если бы увидел тебя сейчас? – Спросила она.

Нетерпение исчезло с его лица.

– Так-то лучше, – усмехнулась она. – Но я не буду дразнить тебя, Хэнки, когда твоя душа разрывается между любовью и деньгами. Я беру на себя всю ответственность. Я откажусь выходить за тебя замуж.

Но Питер продолжал выглядеть подавленным.

– Твой отец подумает, что я что-то сказал.

– Мой отец не подумает, что меня можно было бы так легко обескуражить, или вообще обескуражить, если бы я захотела стать твоей женой. Он поймет, что ты слишком любишь деньги, чтобы рисковать их потерять. Не волнуйся, Питер. Отец поймет, как только ты ему скажешь.

– Я скажу ему! – Воскликнул Питер. – Тебе придется сделать это самой. Ты к нему привыкла. Ты не представляешь, как он действует мне на нервы. Если я попытаюсь сказать ему, у меня будет постоянный паралич языка, прежде чем я успею произнести хоть слово.

– Какой же ты глупый! Разве ты не видишь, что я позволяю тебе сказать ему об этом в качестве одолжения, чтобы помочь тебе сбежать? Ты идешь к нему, жалуешься на меня, убеждаешь его заставить меня сдержать обещание. Понял?

Питер увидел это, принял смиренный извиняющийся вид.

– Вложи в это столько силы, сколько захочешь, – продолжала Беатрис. – Ты не можешь сделать хуже для меня, и ты сделаешь намного лучше для себя.

Питер посмотрел на нее с таким восхищением, что она тут же отослала его прочь. Она знала его, знала, как легко она сможет вернуть его, если захочет, и как мало потребуется, чтобы заставить его забыть свое негодование по поводу ее неспособности оценить его и энергичные методы ее отца, и его страх перед тем, что может означать жизнь с такой напряженной волей, как у нее.

– Скажи ему прямо сейчас, Хэнки, – посоветовала она, указывая зонтиком на Ричмонда, который стоял в окне библиотеки и наблюдал за ними. – Давай покончим с этим.

Миссис Ричмонд писала за столом неподалеку от того места, где стоял Ричмонд. Когда Питер направился по дорожке к дому, Ричмонд сказал своей жене:

– Какой же болван Питер! Неудивительно, что Беатрис захотелось отказаться.

– О, я бы не сказала, что Питер стоил того, чтобы волноваться, так или иначе, – ответила миссис Уотсон Ричмонд.

– Молодые люди, растущие в наши дни, – это очень дешевая, худая компания. Он не хуже других. – Ричмонд плотно сжал губы. – И он для нее самый лучший муж. Сильная женщина должна выйти замуж за маленького мужчину, если хочет мира.

Миссис Ричмонд усмехнулась, слабо и скрытно, лежащей перед ней газете. Она не упустила ни одного из возможных последствий замечания мужа. На этот раз, однако, она была несправедлива к нему. Он не пытался ударить ее, не хотел намекать, что сильный мужчина должен жениться на маленькой женщине, и что Дэниел Ричмонд сделал именно это. Он думал только о своей дочери и Питере. Он хотел бы подарить ей настоящего мужчину; он искренне сожалел о том, что его игра, игра в жизнь, как она есть, запрещала это, заставляла его дарить ей только Питера Вандеркифа.

Он утешал себя тем, что через много лет она оценит то, что он сделал для нее. Это, когда она должна была занять то ослепительное положение, которое ее способности могли бы сделать из богатства, которое он мог ей дать, и престижа, который она получит благодаря древнему происхождению Питера. Будучи человеком воображения, как и любой человек, который добивается успеха в любом направлении, Ричмонд обладал сильным чувством, романтикой. Он не мог не сочувствовать сердечной болезни своей дочери, теперь, когда ее согласие с его планами позволяло ему быть справедливым, втайне. Но романтика была мимолетной вещью, в то время как то, что он планировал для нее, было не эфемерным весенним временем, а вещественностью, которая дарит человеческому существу комфорт и часто делает его счастливым на всю жизнь от юности до старости.

Когда Питер вошел, миссис Ричмонд закончила свою записку и уже собиралась уходить.

– Вы поедете со мной примерно через час? – Спросила она, проходя мимо него в дверях.

– Извините, но у меня есть…

– О, если вы понадобитесь Беатрис, – засмеялась она, уходя и оставляя мужчин наедине.

Питер прервал размышления Ричмонда бомбой.

– Беатрис разорвала помолвку, – нервно сказал он. – Она отказывается выйти за меня замуж.

Маленькая жилистая фигурка в окне резко обернулась. Исчезли сентиментальные размышления, навеянные прекрасным видом из этого окна, его дочь – венец и кульминация красоты.

– Почему? – Он выстрелил в молодого человека.

Питер лишь слегка съежился. Он был силен в своем сильном деле.

– Потому что она любит не меня, а кого-то другого.

– Опять эта ерунда. Ты отказался отпустить ее?

– Да, сэр, – ответил Питер, гордый своей добродетелью.

– Ну что?

– Она отказалась.