Белая магия любви

– Я не знал, что ты разбираешься в бизнесе, – хрипло сказал Питер, просто чтобы что-то сказать.

– Немного, – ответила Беатрис, которая, по сути, была родной дочерью своего отца, хотя, конечно, она была не настолько глупа, чтобы не использовать в полной мере любимое женское притворство безнадежной неспособности, когда дело касалось таких вопросов, как бизнес.

– Ты сделаешь это?

– Сколько у тебя останется? – Спросил Питер.

– Много, – заверила его Беатрис. – Много.

– Мне лучше знать.

Она сделала нетерпеливый жест.

– У меня будет более чем достаточно, чтобы осуществить свои планы.

– Нет никакой причины на земле, почему ты должна это делать, – запротестовал он. Ты…

– Брось это, Питер, – сказала она с оттенком прежней властности-нетерпимости ее отца к возражениям низших умов. – Я знаю, что делаю. Роджера Уэйда лишают всего, что у него есть, не по его вине – по моей глупости. Я втянула его в передрягу. В передрягу, с которой он не хотел иметь ничего общего. Это зависит от меня, чтобы вытащить его.

– Он не имел права дурачиться с тобой!

– Он этого не делал, Питер, – сказала девушка с убедительной искренностью. – Он … Я вижу, что должна тебе сказать. Я сделала ему предложение, и он мне отказал.

– Ты сделала … это!

Беатрис покраснела и рассмеялась.

– О, я выставила себя полной идиоткой. Я думала, он держался в стороне, потому что был в восторге, потому что отец был богат и все такое.

Питер прищурил веки и скривил рот в попытке выглядеть проницательным.

– Он работает над какой-то хитрой уловкой. Помяни мое слово, какая-то хитрая уловка. – И он мудро покачал головой.

– Хотела бы я, чтобы это было так! – Вздохнула Беатрис. – Потому что я ему нравилась, я думала, что ему … не все равно. Видишь ли, Питер, я рассказываю тебе все. Сделаешь ли ты то, о чем я прошу?

Питер поудобнее устроился в кресле.

– Я хотел бы … я хочу … но … – При появлении разочарования и презрения на ее лице он выпрямился и покраснел. – Да, клянусь богом, я сделаю это!

– Почему ты колебался?

– Я этого не делал.

Беатрис с сомнением посмотрела на него и вдруг поняла.

– Ты боишься, что отец узнает, что ты это сделал? Я об этом не подумала. Нет, ты не должен, Хэнки. Я найду кого-нибудь другого.

– Ты должна позволить мне это сделать, – настаивал он. – Любой, кто не знал всех обстоятельств, все испортил бы. Я хочу это сделать. И это не такой уж большой риск.

В результате она уступила. Ближе к полудню следующего дня он позвонил и сообщил, что облигации у него, он заплатил за них ровно сорок одну тысячу долларов.

– Они у меня дома. Я могу принести их тебе сегодня днем, если хочешь.

– Давай, – сказала Беатрис.

А в четыре он пришел со свертком. Ее глаза заблестели при виде этого. – У меня тоже есть посылка, – сказала она.

– Так я вижу. Что это?

– Твоя сорок одна тысяча в правительственных облигациях.

– Но правительственные стоят больше.

Девушка рассмеялась.

– Ни цента. Я не сказала сорок одна тысяча номиналов. У меня был точный расчет, сделанный в банке.

– Какой же я осел, что забыл, что ты дочь Дэниела Ричмонда.

– Отдай мне мои железнодорожные облигации.

Обмен был произведен, он сделал вид, что не осмеливается отпустить свой пакет, пока она не даст ему подержать свой. Официанты, бездельничавшие в ресторане в этот час, ухмыльнулись при виде такой веселости в двух таких превосходно выглядящих молодых людях. И это действительно выглядело как любовная интрижка – помолвка. Неудивительно также, что Питер, преисполненный чувства, что оказал ей большую услугу и не без риска для себя, снова стал надеяться, что эта девушка – “такая потрясающая – и к тому же такая умная – может думать о нем более благосклонно.

– Теперь, когда все улажено, Беатрис, – сказал он, – и когда ты перестала думать о Уэйде, почему бы не дать мне шанс?

Она рассмеялась.

– Элли помолвлена! – Насмехалась она.

– Я уже говорил тебе об этом.

– Но, – перебила она, – я никогда не говорила тебе, что я … исцелилась … от Роджера Уэйда.

– Но это так. И он вне твоей совести.

В глазах Беатрис было выражение, которое вызвало у него острую боль и трепет.

– Питер … я люблю его, – сказала она с тихой интенсивностью Дэна Ричмонда. – И я думаю, теперь ты знаешь, что это значит для меня.

Он побледнел и уставился в свою чашку.

– Господи, лучше бы я этого не делал, – пробормотал он.

– Ну, Питер, ты не это имеешь в виду, и ты это знаешь. Единственная причина, по которой ты продолжаешь преследовать меня, заключается в том, что ты всегда привык поступать по-своему и ненавидишь быть сбитым с толку.

– Вот и вся причина, по которой ты держишься за Уэйда, – возразил он.

Она рассмеялась.

– Я признаю, что это как-то связано с этим. Но не все, Хэнки. А другая часть – это важная часть.

– Ты должна знать, что он охотится за твоими деньгами, – сказал он, мрачно глядя вниз.

– А ты? – Возразила она.

– О, я, – сказал он с высокомерием Вандеркифа. – Мне кажется, я вне подозрений.