Белая магия любви

– Да, он умеет рисовать, – рассеянно сказал Ричмонд, и в его обычно жестких и злых глазах появилось странное выражение.

– Конечно, может. Так нам сказал д'Артуа. По дороге домой я приглашу его на ужин. Если он согласится, я позвоню Беатрис, чтобы она приехала.

– Да, это хорошая идея, превосходная, – сказал Ричмонд. – Я хочу уладить это дело. Это сделало меня непригодным для бизнеса. Еще несколько недель, и я развалюсь на куски. Делай, что хочешь. Мне все равно, лишь бы ты все уладила. – И он взял свои бумаги, чтобы показать, что у него больше нет времени, чтобы тратить его впустую.

– Надеюсь, это послужит тебе уроком, – сказала она. – В следующий раз, когда возникнут проблемы с детьми, лучше предоставь это мне.

Ричмонд что-то пробормотал в свои бумаги. Г-жа Ричмонд выступила вперед с достоинством и триумфом. Никто, глядя на ее холодное и надменное лицо, на ее красивый, дорогой туалет, на ее аристократический вид, не поверил бы, что она способна участвовать в такой сцене, которую только что разыграли они с мужем. Она была защищена от подозрений в таких вульгарностях, защищена гламуром богатства и моды, которые скрывают грязную жизнь Ричмондов и грязные занятия, которые их поглощают.

Когда машина миссис Ричмонд остановилась перед воротами Роджера Уэйда, и она увидела, как он читает за ширмой из листьев на веранде. Она ждала и смотрела на него с минуту или около того, но он не поднимал глаз.

– Нажми на клаксон, – сказала она шоферу.

При звуке трех резких, властных окликов художник медленно поднял глаза.

Г-жа. Ричмонд, сидевшая лицом к открытому окну лимузина, видела, что он наблюдает за ней, как случайный прохожий на большой дороге. Когда он увидел, что она видит его, он встал и направился к воротам ни быстрым, ни медленным шагом, шагом, который почему-то обескураживал миссис Уотсон Ричмонд. Она ждала его с улыбкой самой лестной теплоты.

– Здравствуйте, мистер Уэйд! – Воскликнула она, когда он открыл калитку, и протянула руку в перчатке, чтобы сердечно встретить его. – Вы позорно обошлись со мной, – продолжала она. – Но тот, кто никто, должен принимать любое лечение, которое дает ему великий человек, и быть благодарным, что это не хуже.

Большой смуглый мужчина, выглядевший чрезвычайно красивым в своих свободных белых фланелевых брюках, дружелюбно рассмеялся. Он проявил здравый смысл, не пытаясь ответить. Он просто стоял и ждал.

– Я остановилась, чтобы пригласить вас пообедать с нами завтра вечером очень неофициально, – сказала она. – Это было бы огромным одолжением, поскольку нам ужасно скучно.

– Все это очень любезно, – сказал Роджер, – но я не могу прийти.

– Ну, не говорите так, – настаивала она, и ее настойчивость казалась вежливой (манера, которой она превосходно владела).

– Мистер Ричмонд сказал мне сегодня днем, что я не должна принимать "нет" в качестве ответа. Он проникся к вам большим восхищением и симпатией. Если вы не отказываетесь просто из-за недружелюбия, может быть, вы придете послезавтра вечером?

– Я буду в море, – сказал Роджер. – Я отплываю в субботу утром.

– Так неожиданно! – Воскликнула миссис Уотсон Ричмонд с захватывающим волнением в голосе, очевидно, не от удовольствия, а от тревоги. – Тогда вы должны прийти завтра вечером. Это наш последний шанс познакомиться поближе.

– А как же Париж, – небрежно сказал Роджер. Его откровенные глаза смотрели на нее с озадаченным выражением.

Миссис Ричмонд отбросила последние остатки притворства, имевшего чисто социальные цели. Ее глаза умоляли, а голос умолял, когда она сказала:

– Ричмонд особенно хотел вас видеть. Не могли бы вы устроить это завтра вечером или сегодня вечером?

– Благодарю вас. Это действительно невозможно, – и тон и манеры Роджера были вежливым, но окончательным отказом от всего, на что она намекала. – Не затруднит ли вас мое прощание с мистером Ричмондом и вашей дочерью?

– Я так разочарована, что даже не знаю, что сказать, – воскликнула миссис Уотсон Ричмонд с трогательной привлекательностью. – Простите мою грубость, но…

– Для меня совершенно невозможно изменить свои планы за то короткое время, которое у меня есть между сегодняшним днем и субботним утром. Роджер был просто вежлив—не недружелюбен, но определенно не дружелюбен.

Красивые глаза миссис Ричмонд скрывали гнев за выражением смиренного сожаления. Она не смела ссориться с ним, должна была расстаться с ним по-дружески.

– Я понимаю. Мне ужасно жаль. Но, как вы сказали, есть Париж. По-моему, у нас там нет вашего адреса.

– У меня нет адреса, – сказал Роджер. – Мне придется найти место.

– Д'Артуа будет знать, – сказала миссис Уоррен Ричмонд поспешно, чтобы скрыть почти прямой отказ продолжать знакомство. – Мы можем узнать у него.

– Я веду там довольно уединенную жизнь, – ответил Роджер. – Нужно постоянно бороться с искушениями отвлечься. Но мне не нужно объяснять это жене занятого человека.