Белая роза, Черный лес

Хан попытался перевернуться, хотел сдвинуть обломок с ног. Франка подползла и попробовала приподнять камень. Ничего не вышло, и Хан, смирившись с судьбой, откинулся на спину. Дыхание у него ослабло, лицо посерело. Счет шел на секунды.

– Доктор Хан! Не дайте, чтобы ваши труды достались нацистам. Пусть лучше американцы обратят их на доброе дело.

Хан скривил губы в зловещей улыбке.

– Такое, как сегодня? Вы вообще знаете, над чем я работаю?

– Над расщеплением ядра? Я в этом не разбираюсь. Знаю только, что ход войны…

– Над бомбой. Самой мощной в истории человечества. Одна такая бомба уничтожит целый город.

– Одна бомба – целый город?

– Тысячи людей сгорят мгновенно.

– Так не отдавайте ее нацистам! Вспомните, как они поступили с вашими друзьями и коллегами-евреями. Подумайте, что они натворят с таким оружием.

Хан прикрыл глаза, а потом опять открыл – видимо, уже в последний раз.

– Пленка у меня дома. Кроненштрассе, четыреста тридцать три. Это недалеко. – Он опять закашлялся. – Пусть доведут работу до конца. Там все данные. Идите сейчас, пока налет не кончился и полицейские в убежище.

– Где она спрятана?

Вдалеке продолжали рваться бомбы. Франка понимала, что пора бежать. Самолеты могут прилететь снова.

– Портрет моей матери. – Голос у Хана слабел. – Найдите…

Его голова запрокинулась, открытые глаза уставились в пустоту.

Вокруг мелькали люди. Не бежали только раненые и Франка. Квартира Хана наверняка под наблюдением. Не зря же он велел идти теперь, когда самолеты союзников сеют над городом смерть. Это единственный шанс выполнить свою миссию, внести вклад в борьбу со злом, которое убило Ганса, и Фреди, и отца.

Несколько ужасных секунд ушло на то, чтобы обшарить карманы трупа. Никто не видел. Франка оставила Хана лежать на земле и побежала вслед за другими; в конце улицы уже виднелся укрепленный вход в убежище. В воздухе клубились пыль и дым. Все еще выли сирены, некоторые здания горели. Улицу устилали мертвые тела. В глаза ей бросилась табличка с названием: «Кроненштрассе». И – никого. Ни полиции, ни солдат, ни гестапо, и вряд ли бывшая супруга Хана сидит у него дома. Такого шанса больше не будет. Она остановилась перевести дух. Волосы были покрыты кровью, сердце бешено колотилось, а спасительное убежище ждало в сотне метров. Что ж, подождет, решила Франка.

Она побежала по Кроненштрассе, высматривая номера. Опять падали бомбы и содрогалась земля. Дымящиеся остовы, совсем недавно бывшие домами, грозили в любой момент обрушиться. «Дело, сделать дело», – твердила про себя Франка. Номер четыреста одиннадцать, четыреста тринадцать… Впереди разорвалась бомба, улицу засыпало стеклом и камнями. Франка бросилась на асфальт, подождала. И тут увидела нужный дом. Она подбежала к чудом уцелевшей стеклянной двери, попробовала один ключ – не тот, второй подошел. Наверх вела мраморная лестница. Рядом – лифт, однако подниматься на лифте слишком опасно. На почтовом ящике с фамилией «Хан» был номер квартиры – 2б. Франка побежала по лестнице; здание вздрогнуло от очередного взрыва. Если она и уцелеет, то лишь случайно. Франка сжалась в комочек, дожидаясь, пока стихнет грохот. Красная, тяжело дышащая, она добралась до квартиры. Ключ повернулся легко – и она вошла. Мелькнула мысль, что жена Хана может все-таки оказаться здесь, но медлить было некогда. Франка вбежала в гостиную, повторяя в уме последние слова Хана.

«Портрет матери… портрет матери…»

Кругом стояли и висели фотографии. Где же здесь его мать? И разве спрячешь пленку в таких маленьких рамках? Увидев закрытую дверь, Франка толкнула ее и оказалась в спальне. На стене висел портрет суровой дамы, одетой по старинной моде. Франка сняла его и положила на кровать.

Заднюю сторону портрета закрывала плотная коричневая бумага, под которой просматривалась какая-то выпуклость. Франка подцепила ее пальцем и оторвала. В верхнем левом углу был приклеен небольшой черный предмет. Наверняка пленка! Франка схватила ее и сунула в карман.

Бомбежка еще не кончилась. Переждав очередной взрыв, Франка выбежала на разрушенную улицу. Мужчина, который несколько минут назад кричал и звал на помощь, лежал мертвый. Франка с трудом отвела от него взгляд. Руку она держала в кармане, вцепившись пальцами в пленку. Двери в убежище были закрыты; Франка принялась стучать кулаком и кричать. Наконец двери открыли, и она, запыхавшаяся, покрытая кровью и грязью, ввалилась внутрь. На нее уставились сотни людей. Рука в кармане словно окаменела.

Шли часы. Бомбежка кончилась. У Франки чесалась голова под бинтами. Санитар, наложивший повязку, заверил, что порез неглубокий; Франка глупенько улыбалась и поддакивала. Сидевший рядом мужчина предложил ей свой плащ. Она отказалась, расспросила дорогу к гостинице, надеясь, что ее не разбомбили.