Белградское трио

Тогда я спросила его, что он пишет и не отдалит ли его от литературы работа дипломата и высокохудожественная ненависть. Он тут же вывалил на меня одну из своих фраз, которые значат поди знай что: «На дипломатию я смотрю глазами таможенника Руссо. Отдаюсь ей, но никогда не позволяю проглотить мой интеллект».

Как бы то ни было, время в этой несчастной стране течет медленно, и я терпеливо жду момента, когда мы будем вместе, втроем. Рожать я, видимо, поеду в Англию. Но время еще есть.

Люблю вас обоих, ваша Эва

* * *

УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Рег. № 1123

Генералу Й. Капичичу

10 декабря 1950 г.

Уважаемый товарищ генерал,

Оповещаю вас о весьма успешном посещении «Мрамора» Юраем Шпилером, немцем, истинным арийцем, который во время Второй мировой войны занимался арестами, допросами и ликвидацией членов Движения сопротивления и коммунистов. Недавно он был осужден на смертную казнь, однако указом президента Тито приговор был заменен на пожизненную каторгу. Он прибыл к нам с целью передать следователям с Голи-Отока свои методы и знания из области продуктивных допросов.

Его привезли на Голи-Оток прямо из Градишки, он был в кандалах, однако я распорядился, чтобы их сняли, учитывая его пребывание в таком месте, из которого никуда не сбежишь. Переводчиком был арестант, ассистент с философского факультета в Загребе Данко Грличич. Лекция в Отеле продолжалась целый день до глубокой ночи и вызвала большой интерес у следователей и охранников «Мрамора».

Шпилер начал с приемов инквизиции, затем перешел к практике в австро-венгерских казематах, потом рассказал о методе, которым пользовались фашисты во время гражданской войны в Испании, а затем поделился своим личным опытом работы в Банате во время войны. Главная мысль его урока была такая: нет человека, который не признался бы в том, что от него хотят услышать, главное – чтобы по ходу процесса он не умер. Баланс между пытками и границей человеческой выдержки должен постоянно оставаться на первом плане.

Записывая лекцию, ученики этого курса были весьма серьезны, так же как и позже, когда задавали вопросы. Самый большой интерес был к методике психического изнурения, когда Шпилер открыл слушателям несколько весьма полезных приемов. Под конец он поинтересовался нашим опытом и весьма похвально отозвался о «тачке», а также и об «испанском плавании», проявив все же некоторое опасение, что наказуемый может захлебнуться. «Петрова яма», в которой наказуемый сидит до предела своих физических возможностей, особенно впечатлила его. Он считает, что это настоящая инновация.

Я хотел бы проинформировать вас, что такая разновидность обмена опытом на Голи-Отоке была очень полезна для людей, которые здесь предано трудятся над перевоспитанием предателей. Одновременно это и подтверждение того, что в выборе методов труда они не предоставлены самим себе, а государство заботится о том, как им помочь.

Анте Раштегорац,

управляющий «Мрамора»

S. F. – S. N.

* * *

Вторник, 16 декабря

Сегодня Драгица тайком передала мне сообщение от Лоренса! В нем было написано, что мне следует оставаться терпеливой, потому что он работает над нашими планами, а также и то, что он лично заботится о Миле, с которой все в порядке!!! А в конце он написал: «Неужели я влюбляюсь? Нет, все еще хуже». Эту записочку я прочитала сто раз, прежде чем порвала ее и бросила в сортир.

Как этот кусочек бумаги добрался до меня – совершенно необъяснимо. Похоже, что его Драгице лично отдал управляющий, Владислав, но каким образом Даррелл связался с ним и как уговорил передать дальше, остается загадкой. Вообще-то мне ясно, что у Драгицы имеется какая-то связь с управляющим. Другого объяснения нет. Он все время откровенно ухаживал за ней, отпускал шутки в связи с тем, как она выглядит, и вел себя, так сказать, совершенно несерьезно. Она поначалу делала вид, что этого не замечает, затем некоторое время отвергала его приставания, но в последние недели начала вдруг игнорировать работу и часто являться к нему с каким-то отчетом. В кабинете управляющего она задерживалась иногда и по нескольку часов, а в барак возвращалась смущенной. Все ясно.

Я сказала ей: «Я твой друг, и я тебя не осуждаю. Здесь ад, и каждая из нас должна найти способ выжить». Она все время молчала и иногда плакала. Тогда я спросила: «Он тебя принудил?» Она на это только покачала головой и отказалась дальше обсуждать эту тему.