Белое братство

Нет, но это надо же было так втюхаться в Вадика? Смешно, право слово! Хотя, чего удивляться – выверенный ею образ продуман до мелочей. То от его имени она напишет в соцсетях поздравление, к примеру, с Восьмым марта, типа: «Милые женщины, вы наше все! Что мы, мужчины, без вас? Вы наши берегини, хранительницы света и тепла…» – и бала-бла-бла на три абзаца; то про необходимость защиты дикой природы; то фото повесит побрутальней. Филигранная работа. Знала бы эта Джульета, что ее дражайший Ромео не только рохля, но еще и импотент. Ну, почти. Может только с «Виагрой», да и то пыхтит и корчится, как будто ему зубы без анестезии лечат. Так что в романтическом смысле толку с него чуть, скорей наоборот, одно расстройство. А вот в качестве проходного билета в лучшую жизнь вполне себе сойдет. А там и поменять можно будет на кого-то посвежее.

Софит, направленный на Успенского, погас, оператор развернул камеру, и Вадим Сигизмундович медленно, без резких движений поднялся с кресла, ласково провел рукой по брючинам в районе коленей – не смялись ли. «Съемка закончилась», – поняла Света, хлопнула крышкой ноутбука, подхватила сумку и пошла навстречу Успенскому. Приемов у него сегодня не было по случаю воскресного дня, поэтому после съемки Светлана потащила его в кафе, обедать. Он вяло сопротивлялся и мало ел.

Остаток дня Света намеревалась посвятить каким-то своим делам, а ему было дозволено делать все что заблагорассудится. Впрочем, давая ему, казалось бы, неограниченную свободу, она знала, что желания Успенского бесхитростны и просты, – наверняка он поедет домой, уляжется на диван, включит телевизор, а потом задремлет до ее прихода. Так, собственно, и случилось.

Однако привычный ход вещей все же был нарушен в этот день. Успенский проснулся оттого, что входная дверь в квартиру не просто закрылась за вернувшейся домой Светой, а захлопнулась с невероятным грохотом, от которого, казалось, вздрогнул весь подъезд. Света ворвалась в комнату как смерч, даже не скинув туфель на шпильках, которыми теперь безжалостно истязала дорогой, недавно уложенный ламинит.

– Навернулся! Навернулся!!! – орала она, как потерпевшая.

– Кто? – опешил Успенский, взволновано соображая, что он мог сделать не так за последние часы.

В два прыжка она настигла Вадима Сигизмундовича и плюхнулась ему на колени, схватила его лицо пухлыми руками, притянула к собственному близко-близко.

– Самолет, Вадик!!! Пассажирский самолет! Ты что, в новостях не слышал? Ах да, ты спал, – сбивчиво и громко тараторила она. – Мой ты золотой!

С этими словами Света порывисто потянула Вадима Сигизмундовича за голову, так что его и без того длинная шея вытянулась еще больше, и начала осыпать поцелуями, тыкаясь влажными губами куда придется.

– Помилуй, Светочка, но ведь люди погибли, много… – не сразу понял он спросонья причину радости. Она отлепила от него губы и посмотрела в упор. Вадим Сигизмундович видел прямо перед собой ее глаза, лихорадочно блестящие, морщинки на веках и в носогубных складках, расширенные поры на носу и щеках, тонкие белые волоски на подбородке, все как есть без прикрас.

– Да плевать мне на людей, Вадик! – выпалила она. – Судьба у них, значит, такая, за всех не наплачешься! Ты что, не понимаешь, что произошло? Твое пророчество сбылось! Твое! Пророчество! Сбылось!!!

Глава 9

– Так… Сегодня мы двинем в эту сторону, переночуем, потом дальше, сюда…

Владимир Сергеевич сосредоточенно смотрел на карту Тибета, распластанную на ресторанном столе, и медленно вел указательный палец по заранее отмеченному маршруту. За вчерашний день, пока он занимался «своими делами», агрессивное высокогорное солнце не обошло его стороной. Лицо Стрельникова отливало золотистой бронзой без всякой красноты, как будто кожа его изначально была приспособлена для местных условий. На лбу и под глазами обозначились светлые бороздки морщин, пепельные волосы с проседью и щетина на лице по цвету напоминали уже не серебро, а, скорее, родий. Серо-голубые, холодного оттенка глаза, которые он то и дело отводил от карты, поглядывая на сидящих вокруг стола, казалось, светились на фоне потемневшей кожи.

– А вот конечный пункт нашей экспедиции… – крепкий палец с широким, бугристым ногтем замер на точке «Кайлас». – Вижу, Мироша, на твоем лице некоторое недоумение, – констатировал Владимир Сергеевич, взглянув на Погодина, и светлые бороздки под его глазами скрылись.