Белое небо. При необходимости уничтожить

Филипп рывком бросился к березе, вжался в ствол, в любой момент готовясь ухватиться за верхнюю ветку. Осмотрелся. Зверя поблизости не было, и он облегченно выдохнул. Еще рывок, к другому дереву, растущему у самой обочины. Сердце от напряжения почти выпрыгивало из груди. Быстрый взгляд вправо – никого. Влево…

Желтые глаза волка смотрели совсем рядом.

* * *

17 августа, 14:35

Катя жала и жала на кнопку звонка, до тех пор, пока не открылась соседняя дверь.

– Чего трезвонишь? Нет его.

Небритый сосед в несвежей футболке и пузырящихся на коленях спортивных штанах мрачно разглядывал девушку.

– А… Не знаете, когда он будет? – пискнула Катя.

– Не докладывал, – усмехнулся мужчина. – Но, думаю, нескоро. Он в Читу собирался, а оттуда в Зону с научной экспедицией.

– Спасибо.

Она в последний раз взглянула на пластмассовую коробочку звонка с надписанным над ним прямо на стене номером квартиры и начала спускаться. Вздрогнула, когда захлопнулась соседская дверь, остановилась на лестничной площадке этажом ниже. Конечно, приехать вот так, не предупредив, было настоящей авантюрой. Она и сама не понимала, почему не позвонила заранее. Наверное, хотела сделать сюрприз.

Решение съездить к отцу созрело спонтанно. Уже несколько дней Катя маялась плохим настроением, раздражение и недовольство только и искали повода, чтобы вырваться наружу. Когда она находилась дома, хотелось сбежать, все равно куда. Когда была на пляже, в торговом центре, просто шла по улице – тянуло домой. Оставалась в одиночестве – хотелось, чтобы ее окружали люди, была в шумной компании – мечтала о тишине. Вчера днем, сама не ожидая от себя такого, внезапно рассорилась с друзьями, а вечером впервые по-настоящему испугалась.

Обычно дворовое хулиганье девушек из своего микрорайона не трогало, но вчера у подъезда ее поджидал Дюбель со своими малолетними шакалами – Генкой-Шнырем и Кузей.

Грязный, с обкусанными ногтями палец Дюбеля нацелился на Катю.

– Мне тут дружок твой денег должен и не отдает, – посетовал Дюбель, – еще и в Екат свалил, так что его долг теперь на тебе.

– А я при чем? – возмутилась Катя. Хоть она едва доставала ему до плеча и была раза в два легче, но старалась не трусить.

Дюбель ухмыльнулся:

– Так он из-за тебя в долги влез. Вон, – теперь палец показывал на Катину шею, – подарки дарил, шампусиком поил, «Роза Мозаика».

Катя мрачно уставилась на Шныря, который учился с ней в одной школе: без его длинного языка тут точно не обошлось. Шнырь старательно смотрел другую в сторону. Но откуда он про шампанское узнал? Неужели Стас сам рассказал?

Дюбель ждал. Молча достал складной нож, выбросил лезвие и принялся его нарочито разглядывать. Катя сорвала с шеи серебряную цепочку – подарок Стаса – и протянула вымогателю:

– Забирай.

– На хрена мне твои цацки? – фыркнул Дюбель. – Бабки гони.

– Денег нет.

– А если найду?

Катя протянула ему рюкзачок:

– Ищи.

– Повезло тебе, добрый я сегодня. Отдашь завтра утром. С процентами… – Дюбель назвал сумму. Достаточно большую, чтобы испугаться. – А иначе…

Дюбель выразительно провел ножом по своему горлу.

Это случилось вчера, а сегодня утром еще и мать добавила. Ссора с ней и стала той соломинкой, что сломала хребет верблюду. С воплем «Оставь меня в покое!» и со слезами на глазах Катя выскочила из дома. Проревелась на скамейке под старой липой, жалея себя и вспоминая обидные слова, в сердцах брошенные матерью. «Не устраивает – переезжай к отцу», – мать так говорила всегда, но только сегодня Катя ответила: «Как скажешь».

Именно там, на скамейке, у нее и созрела мысль действительно уехать к отцу. Он один не вызывал раздражения – вероятно, потому что никогда не читал ей нотаций, а может, просто потому что они редко виделись, в последнее время – особо. Они никогда не были близки – отец всегда занят, он и раньше мало бывал дома, а после развода переселился в Булганск и в Иркутске объявлялся наездами, исключительно по работе.

К отцу так к отцу. Она дождалась, когда мать уйдет на работу, и проскользнула в квартиру. Скинула в рюкзачок кое-какие свои вещи, взяла кредитку, на которую отец переводил деньги, паспорт. Через интернет заказала билет на ближайший рейс. Матери звонить не стала – обида была слишком сильна, чтобы слышать ее голос даже по телефону. Решила, напишет эсэмэску, когда приедет к отцу. Или лучше пусть он сам ей позвонит, он ведь наверняка обрадуется сюрпризу. Вот и получила «сюрприз» – одна-одинешенька в чужом городе.

Катя еще раз бросила взгляд на закрытую дверь и побрела вниз. Вышла во двор, набрала номер отца. «Аппарат абонента выключен…» Значит, он уже в Зоне. И что теперь? Возвращаться домой, чтобы услышать: «Я так и знала, что с ним у тебя ничего не получится!»? Чтобы опять Дюбель глумился?

На глаза навернулись слезы.

Катя сделала несколько шагов и схватилась за голову – внезапный приступ боли заставил ее согнуться и сжать ладонями виски. Казалось, в голову кувалдой забивали гвозди. Она нашарила глазами ближайшую скамейку и с трудом опустилась на сиденье.