Белолуние

Усевшись на кочку, Селена принялась грызть краснопёрку. Солнце спустилось ниже, и крапчатый моховой ковёр сделался полосатым от теней. Скоро станет совсем темно, значит, придётся ночевать прямо здесь, в лесу и в Гарцов они попадут лишь завтра. Скверно.

Мидавы тем временем продолжали препираться.

– Туф ей не угодил! – проворчал Зебу. – Сама-то ты где живёшь? В каком городе?

– В городе?! – взвизгнула Эли. – Я – мидава, а не комнатная собачонка!

Зебу ухмыльнулся. Похоже, его посетила неожиданная догадка:

– Ты живёшь с мамой?

Эли осторожно кивнула.

– А твой отец? Он служит в армии, верно?

– Вовсе нет!

Зебу на мгновение задумался:

– Все мидавы служат в армии!

– С чего ты взял?

– Как же иначе? Мой отец – паргалион Зегда, командир белого отряда.

– Знаю, – кивнула Эли. Её голос стал мягче. – И что с того?

– А то, что все-все мидавы служат. Мой отец, дед, прадед…

– Твой отец, дед и прадед – это ещё не «все».

– Но так было всегда!

– Две-три тысячи лун – это ещё не «всегда».

– Селена! – кажется, Зебу понадобилась поддержка. – Она не верит, что все мидавы…

– Я слышала, – откликнулась девочка. – Знаешь, Зебу, ещё вчера я думала, что мидавы не бывают серыми и ошибалась. Получается, серый Эткри существовал на самом деле. Ведь он твой предок, Эли?

– Могла бы я наврать с три короба!.. – развеселилась мидава. – Но, если честно, не думаю. Серых мидавов полно.

– Полно?! – хором воскликнули Селена и Зебу.

– Хочешь сказать, что ты не одна такая? – уточнила девочка.

– У меня серый папа. И старший брат – тоже.

– Где же они, твои брат и папа? – прищурился Зебу. – Почему не служат?

– Чего ты привязался?! – рассердилась Эли. – Служба, служба…. В жизни есть вещи и поважнее.

Зебу скривился:

– Ловить косуль?

– А что? – вскинулась Эли. – Ты сам-то пробовал поймать хотя бы лягушку?

– Стану я ловить лягушек!

– Когда в один прекрасный день тебе не принесут окорок, придётся добывать пищу самому. А ты этого не умеешь, Зебу Зегда.

– Подумаешь, какие сложности! Захочу – поймаю.

– Попробуй!

– Делать мне больше нечего!

– Значит, не можешь!

– Ещё как могу!

Эли пошевелила ушками, принюхалась и вдруг сообщила:

– Белка!

– Где? – прошептал Зебу.

– У меня за спиной.

Мидав приподнялся на лапах:

– Я ничего не вижу.

– Конечно, – кивнула Эли. – Ты и не можешь её видеть. Она с другой стороны дерева, на тонкой ветке. Хотя, нет, – мидава вновь прислушалась, – уже не на ветке – внизу, под кустом.

– Я тебе не верю! – заявил Зебу. – Кто угодно может сказать: «Там белка», а потом, когда выяснится, что никакой белки не было, просто наврать, что она убежала.

Эли вздохнула:

– От меня не убежит. Хочешь, поймаю?

– Не надо! – ахнула Селена.

– Давай! – подначил Зебу.

И, повернувшись к Селене, добавил:

– Нет там никакой белки!

Неторопливо поднявшись, мидава вытянулась в струну и медленно двинулась к большой корявой сосне, что росла шагах в двадцати. Приблизившись, она закачалась из стороны в сторону и вдруг прыгнула в заросли. Только длинный серый хвост мелькнул над кустами.

– Никого там нет! – хохотнул Зебу и тотчас выпучил глаза.

Эли выбралась из кустов, держа за хвост крупную чёрную белку.

– Отпусти её! – завопил мидав.

– Отпусти, пожалуйста! – поддержала его Селена. – Не надо её убивать!

Выплюнув белку, Эли поморщилась:

– Я и не собиралась. Белки невкусные – только шерсть и когти.

– Как ты это делаешь? – Зебу явно был впечатлён. – Эта белка пряталась за деревом, да к тому же так далеко…

– Ничего особенного, – отмахнулась Эли. – Это моя жизнь, и я умею делать только то, что в свободном племени умеют все.

– Ты умеешь создавать огромную иллюзию, – возразила Селена. – Это ведь уникальная способность! Раньше мы думали, что только Зебу…

Эли расхохоталась, не дав ей договорить.

– Уникальная способность! – заверещала она. – Ой, мамочки! Уникальная способность! Скажешь тоже! Любой малыш так может! Даже новорождённый! Ну, ладно, новорождённый, допустим, нет, но годовалый – запросто. Уникальная способность! Давно так не смеялась!

На Зебу было больно смотреть. Он скривился, скукожился и принялся разглядывать собственные когти с преувеличенным любопытством.

В лесу тем временем наступали сумерки. Привычные дневные звуки сделались тише. Теперь не было слышно ни выкриков птиц, ни гудения шмелей. Даже ветер больше не тревожил желтеющую листву, не заставлял её шуршать и хлопать, как делал прежде. Тишина, однако, длилась недолго. Вскоре на смену звукам дня пришли другие – непостижимые и таинственные. Вдалеке что-то затрещало, залепетало, защёлкало.

Селена поёжилась.

– Оставайтесь здесь, – предложила Эли. – Идти вам сегодня всё равно некуда. Переночуете в моём логове, а на рассвете – в путь.

– Даже не спросишь, куда мы идём? – удивилась девочка.

– Каждый куда-то идёт, – философски заметила мидава. – У вас своя жизнь, у меня – своя.

Селена благодарно улыбнулась.

В логове оказалось на удивление уютно, но на устланном мхом полу могли без труда разместиться только двое.

– Я ещё поохочусь, – пояснила мидава. – Спать как-то совсем не хочется.